Der Panzerzugoper («бронепоезд-опера»)

(автор: gest)

Я хотел бы поговорить о жанре «бронепоездоперы» — так я называю и так я воспринимаю советские довоенные повести и пьесы о Гражданской войне.

И нет, это были не истерны — позднее и вторичное по отношению к вестерну явление:

«Пустующую нишу заполнили (…) советскими приключенческими картинами, во многом копировавшими американские вестерны, но действие в них разворачивалось не в прериях и лесах Америки, а либо в Средней Азии, либо в Сибири, либо в степях Украины в период Гражданской войны, ковбоев же, бандитов и индейцев соответственно заменили на отважных красноармейцев, коварных басмачей и подлых белогвардейцев. Со временем этот жанр по аналогии с вестерном стали называть истерном (на Западе придумали ещё насмешливое «борщ-вестерн»)».

Вестерн — это история про фронтир, дикую периферию, Межграничье, как объект неорганизованной экспансии носителей цивилизации. По огромным пустым пространствам разбросаны объекты и явления, свойственные развитому обществу — города, банки, суды и правоохранительные органы, современное на тот момент оружие, часто даже железнодорожная и телеграфная сеть — но цивилизация, как таковая, до этих мест ещё не добралась. Рано или поздно это произойдёт, государство придёт и сокрушит все альтернативные центры силы, но пока что это территория анархистской вольницы и стихийной самоорганизации с неясным юридическим (и даже национальным) статусом.

Аутентичные произведения про Гражданскую войну рассказывали о сложном и развитом мире, который рухнул, оставив после себя отдельные артефакты: в том числе, железные дороги, связывающие населённые пункты, и бронепоезда, позволяющие контролировать транспортную сеть и её ключевые узлы.

Если война — это противостояние двух транспортных сетей, то гражданскую войну можно определить через ситуацию, когда у двух противоборствующих сторон общая транспортная сеть, и они в равной степени заинтересованы в поддержании её в рабочем состоянии. Это, в свою очередь, позволяет связать гражданскую войну и феномен бронепоездов (появились на Гражданской войне в США, достигли рассвета на Гражданской войне в России, позже вымерли, несмотря на спорадические появления эрзацев в локальных конфликтах).

Посмотрите, как Булгаков в пьесе «Бег» (1927) описывает последний оплот белых в Крыму:

«Возникает зал на неизвестной и большой станции где-то в северной части Крыма. На заднем плане зала необычных размеров окна, за ними чувствуется черная ночь с голубыми электрическими лунами.

Случился зверский, непонятный в начале ноября в Крыму мороз. Сковал Сиваш, Чонгар, Перекоп и эту станцию. Окна оледенели, и по ледяным зеркалам время от времени текут змеиные огненные отблески от проходящих поездов. Горят переносные железные черные печки и керосиновые лампы на столах. В глубине, над выходом на главный перрон, надпись по старой орфографии: «Отдъление оперативное». Стеклянная перегородка, в ней зеленая лампа казенного типа и два зеленых, похожих на глаза чудовищ, огня кондукторских фонарей. Рядом, на темном облупленном фоне, белый юноша на коне копьем поражает чешуйчатого дракона. Юноша этот – Георгий Победоносец, и перед ним горит граненая разноцветная лампада. Зал занят белыми штабными офицерами. Большинство из них в башлыках и наушниках. Бесчисленные полевые телефоны, штабные карты с флажками, пишущие машинки в глубине. На телефонах то и дело вспыхивают разноцветные сигналы, телефоны поют нежными голосами.

Штаб фронта стоит третьи сутки на этой станции и третьи сутки не спит, но работает, как машина».

Упомянутые «наушники» — это не аудионаушники, а деталь головного убора, защищающая уши от холода. И всё-таки, согласитесь, что огоньки селекторной связи, телефоны, карты и звуки работы человеческого вычислительного центра — это не та картина, которая обычно ассоциируется у нас с Гражданской войной. Булгакову важно было показать зрителю остатки старого мира, погибшей цивилизации. Надо учитывать, что для жителей застойного СССР первой современной войной была Великая Отечественная, а всё, что было до неё, уходило в область легенд и дремучей архаики. В двадцатые и в начале тридцатых современной войной была Первая мировая, война моторов и электричества; Гражданская война, таким образом, была её продолжением в условиях полного развала, на старых запасах.

[В этом плане, безусловно, происходящее можно назвать постапом. С той поправкой, что если принять американскую фантастику за точку отсчёта, то советский постап — это история о постапокалипсисе, в которой побеждают силы зла. Кровожадные сектанты-фанатики во главе с безумным плешивым Пророком, захватившие оставшиеся от цивилизации военные склады и мечтающие устроить вселенский пожар, чтобы построить земной рай на костях врагов своей веры. С точки зрения американской культуры, всё хорошее, что вообще может существовать в постапокалиптическом мире, рождается из вооружённого противостояния подобным товарищам.]

И да, возвращаясь к заявленной теме. В «Беге» появляется бронепоезд, символ жанра, пусть и эпизодически:

» — Командующий фронтом говорит. На бронепоезд «Офицер» передать, чтобы прошел, сколько может, по линии, и огонь, огонь! По Таганашу огонь, огонь! Пусть в землю втопчет на прощанье! Потом пусть рвет за собой путь и уходит в Севастополь! (…)

Раздается залп с бронепоезда. Он настолько тяжел, этот залп, что звука почти не слышно, но электричество мгновенно гаснет в зале станции, и обледенелые окна обрушиваются».

Бронепоездопера — термин, длинный, как бронепоезд. Я выбрал его, чтобы избежать очередного ненужного «-панка» и указать на параллели с космооперой: ведь бронепоезд, помимо всего прочего, представляет собой аналог космооперного линкора, с городам в роли планет и рельсами вместо гиперпространственных туннелей.

«Опера» тут используется в её исконном, итальянском значении. Opera, «работа» — масштабное представление на стыке театральных жанров, использующее сложные механизированные декорации и спецэффекты, являющиеся неотъемлемой частью сюжета. Этим опера отличалась от обычного спектакля, который можно было поставить хоть на рыночной площади. [То, что мы сейчас называем балетом, изначально тоже входило в оперу. См. также «китайские революционные оперы», одна из которых, «Красный женотряд»/ «Красный отряд женщин» — чистый балет.]

Эталоны жанра — повесть, позже пьеса «Бронепоезд 14-69» Всеволода Иванова и пьеса «Князь Мстислав Удалой» Иосифа Прута. Можно также упомянуть рассказ «Бронепоезд «Спартак»» Всеволода Вишневского.

Почему именно бронепоезда стали для меня олицетворением данной стилистики? Про связь с космической оперой я уже сказал: когда космооперная империя гибнет, от неё остаются её линейные корабли, могучие и смертоносные чудовища, Star Destroyer’ы.  С этого начинается пьеса «Князь Мстистлав Удалой»: «Вагон бронепоезда. Он не имеет ничего общего с современными площадками. Это — обломок крушения Российской империи«.

Бронепоезд — центральный образ мифа механизированной войны начала 20 века. Броня, пулемёты, трёхдюймовая артиллерия и оперативная подвижность бронепоезда делали его чудо-оружием в условиях Гражданской войны, когда вероятным противником являлся пехотинец с винтовкой или конник с карабином и шашкой.

Но помимо этого, бронепоезд обладал рядом важных преимуществ с точки зрения театра — а речь идёт о пьесах и о произведениях, которые легко могли трансформироваться в театральные постановки.

На сцене можно было воссоздать бронепоезд в разрезе, бронепоезд изнутри. Нетрудно было показать бой с участием бронепоезда. Бойцы вглядываются в бойницы, в противоположную от зрителя сторону, иногда «стреляют» туда из винтовок, зажимают гашетку пулемёта, водя ствол из стороны в сторону, перезаряжают трёхдюймовку. Из глубины сцены, «снаружи», доносятся взрывы и выстрелы, мерцают вспышки взрывов. Зритель слышит, как пули колотятся о броню. Любое сражение Гражданской войны можно было изобразить на сцене с точки зрения бронепоезда.

Если говорить о драматургии, бронепоезд позволял свести в замкнутом пространстве необходимых персонажей, раскрыть их характеры и конфликты («а куда ты денешься с подводной лодки?») При этом, в отличие от корабля или космической станции, бронепоезд не изолирован от большого мира, он существует внутри человеческого пространства — он прокладывает по нему путь, непосредственно участвуя и влияя на происходящее.

Наконец, подобно кораблю морского романа или космооперы, бронепоезд в рамках сюжета сам является действующим лицом, полноценным персонажем, потому что у него есть имя, а, значит, и характер. Имя отражает идеологическую ориентацию бронепоезда. «Офицер», «Полярный» («№ 14-69») — это белые бронепоезда. «Спартак» или реально-исторический «Коммунар», он же «Коммунист» — красные. Бронепоезд может менять свою принадлежность, а вместе с ней и личность. Например, белый бронепоезд «Князь Мстислав Удалой» в одноимённой пьесе превращается в красный бронепоезд «Смерть паразитам». Совсем другой характер, правда?

(На вокзале города Тула стоит макет бронепоезда Великой Отечественной, в масштабе 1:1. По документам этот бронепоезд проходил, как «Тульский рабочий», но те, кто его строили, и те, кто на нём воевали, называли его просто — «Туляк». Это и была его истинная суть.)