Механизм пассионарности, космические лучи и мозговые тараканы-симбионты
В зоне действия этого источника происходит постоянное пассионарное кипение. Группы гоминидов постоянно производят на свет бесстрашных, инициативных, упрямых, упёртых, любопытных и агрессивных отпрысков. На входе у нас высшие приматы, которые с криками и воплями разбегаются от крупных хищников. На выходе у нас пассионарные гоминиды, которые с теми же воплями, палками и камнями гоняются по саванне за хищниками и отбирают у них добычу, как макака у белки. «Извини, котик, обезьяна хочет мяса». (По распространённому мнению, наши предки сначала подсели на мясную диету, а уже затем постепенно научились эффективно охотиться на крупную добычу, до этого им приходилось довольствоваться клептопаразитизмом.)
И мы говорим о территориальных существах — даже у горилл случаются конфликты с жертвами, шимпанзе способы вести затяжные войны, а наши непосредственные предки, явным образом, зашли ещё дальше. Территории для всех не хватает. Проигравшие вынуждены уходить на окраины ареала, оставляя лучшую территорию победителям. Победители неизбежно размножаются, группы раскалываются, кому-то, опять же, приходится уходить в поисках нового места. А «избыток биохимической энергии» сам по себе работает, как шило в заднице. Но группы, покинувшие зону действия источника, постепенно теряют пассионарный заряд, вступают в равновесные отношения с окружающей средой и консервируются на достигнутой стадии. В то время как в центре ареала продолжается эволюционная гонка вооружений, всё время отбирающая более эффективные решения. И следующие волны расселения, покидающие зону действия источника, легко сносят «предыдущие версии», вытесняя их и заходя ещё дальше, пока их собственный заряд, в свою очередь, не кончится.
Потому что у нормальных видов родословная выглядит так: общий прародитель, от которого отходит несколько ветвей, которые постепенно становятся всё более и более специализированными, адаптируясь к местным условиям и выбранной экологической нише. Чем дальше расходятся виды-потомки, тем меньшими конкурентами друг для друга они становятся. У нас же мы видим что-то вроде центрального ствола, от которого, да, периодически отходят боковые ветви — которые затем неизбежно гибнут в столкновении с представителями магистральной линии. Появление первых Homo означало смертный приговор для бродящих по саванне австралопитеков. Поздние Homo вытесняли архаичных хабилисов и эректусов. Наши предки, кроманьонцы, пришли в Евразию, которую за сотни тысяч лет до этого уже колонизировали неандертальцы и денисовцы, и мы знаем, чем это кончилось.
Задолго до этих событий источник начал слабеть и барахлить. Очевидной реакцией эволюции стало гипертрофированное развитие органа-антенны (т.е., «головного мозга»), и всего прочего механизма удержания и эффективного использования полученной энергии, в том числе, за счёт культурных, социальных инноваций. Поэтому, собственно, каждая следующая волна расселения заходила дальше — энергии становится меньше, но предки людей из оставшихся крох выжимали больше, чем изначальная человекообразная обезьяна могла получить и освоить в эпоху изобилия. Дальше понятно — источник сдох, люди современного типа были последней, самой эффективной версией пассионарного гоминида, заточенной под использование ресурса, которого больше не было.
Но оставались те самые космические лучи, случайным образом сталкивающиеся с Землёй. Поздние версии людей заселили достаточно большую территорию, чтобы существовала ненулевая вероятность попадания хотя бы какой-то из этих групп под удар космического излучения, пусть раз в десять тысяч лет. Этого было достаточно, чтобы заново запустить механизм повышенной активности, бурного роста численности и экспансии. А это, в свою очередь, приводило к дальнейшему расселению людей по планете, и делало ещё более вероятным то, что хотя бы кого-то из потомков архаичных пассионариев заденет очередным взмахом космической плети. Люди современного типа, как мы уже сказали, наиболее эффективно конвертировали космическое излучение в прямую выгоду для своей группы. Понятно, что в отсутствии непосредственного источника излучения могли возникнуть мутации, нарушающие механизм пассионарности, как бесполезный на данный момент. Но с одной стороны, слишком многое в человеке было завязано на бесперебойное функционирование антенны, и сбои в работе мозга, безусловно, негативно сказывались на приспособленности конкретного индивида. А другой стороны, те, у кого механизм срабатывал так, как надо, несмотря на десятки и сотни поколений пассивности, срывали биологический джекпот и распространяли по популяции свои гены — и свою версию правильно настроенных «батареек».
Так мы получаем текущую картину — вид в целом адаптирован к фактору, с которым подавляющее большинство индивидуумов не столкнётся никогда. У большинства есть внутри переключатель, который так никогда и не включится, и он переходит от родителей детям. Но когда поток излучения прочерчивает по суше невидимую дугу — раз в сто, двести, триста лет — у него на пути обязательно оказываются люди, которые успешно заряжают своих «тараканов» и запускают очередную волну пассионарности.