Разум. Восприятие и формы передачи информации
В начале и в самом деле был звук. Точнее, из активных способов коммуникации с миром первым проявил себя звук. Активных способов пять, не по числу чувств, потому что так или иначе во всех способах участвуют все органы восприятия. И есть пассивный способ коммуникации, когда мир воздействует на человека, но человек не может тем же способом дать обратную связь: способ, основанный на кинестетике. Никто не знает, в самом деле, чем именно человек воспринимает кинестетическую информацию; но это именно тот способ, что остался в нас ещё с тех пор, когда мы были быстро делящимися клетками. Зародыш, не обретя ещё ни слуха, ни осязания, уже имеет кинестетические ощущения, уже воспринимает внешний мир. В каком-то смысле это настоящее волшебство, потому что ощущения приходят как будто ниоткуда, они просто есть; это помогает держать баланс и не забывать, что мы, в сущности, колония клеток, объединившихся для выживания.
В общем, кинестетические ощущения действительно были всегда. Но вот потом — потом был звук. Поначалу-то это было то самое «тук-тук-тук» и движение воды, и на это ещё нельзя было полноценно ответить. Но потом всё всегда становилось лучше и проще. И первое, что сделали люди, обретя голос, — стали петь. Пение — это нечто особенное, есть ли слова в нём или нет, неважно совсем; звуком и без слов можно передать так многое. И потребность петь ощущают все люди — ведь это наша общая память. Мы отгоняли тьму от круга костра, мы провожали и встречали, праздновали и печалились именно так, ещё не умея говорить, мы уже издавали звук, который должен был что-то сказать миру и что-то с ним сделать.
Позже было осязание. После движения воды появились собственные движения, и протянутые в темноту руки ощутили нечто мягкое и упругое. И мир обрёл второе измерение, на шкале которого «гладкость» и «шершавость», «мягкость» и «твёрдость», «упругость» и «податливость»… Здесь были свойства поверхности, объёмы и формы. Прежде чем зрение научилось различать всё это, такие важные понятия уже были сформулированы через осязание. Осязание открыло источник звука.
Осязание создало объём, оно создало новые ощущения, дало представление о собственном маленьком «я». Осязания вкупе со звуком уже достаточно, чтобы сделать мир «двумерным», «стереометрическим». Сопоставление двух источников, разных по своей природе, дало новое качество получаемой — и отдаваемой, информации. Осязание означало форму и свойства материала. Оно означало движения рук и ощущения «искры» на ладонях. Создание формы — второй способ обратной связи с миром.
Потом в мире появился свет. Это случилось, когда мир расширил свои границы, раскрылся и вдруг оказался всего лишь частью истинного, огромного мира, мира, где властвует свет, а значит — зрение. Зрение дало представление о свете, тепле, цвете и пространстве. Об искажениях и иллюзиях. Об огромности, непостижимости мироздания. Нельзя ни услышать, ни ощупать эту непостижимость, но её можно разглядеть; разглядеть, поднявшись на возвышенность и почувствовав, как захватывает дух. Зрение сделало мир трёхмерным — и настоящим.
Свет означал очень многое. Так много, что стал доминировать над остальными, над бывшими фаворитами — звуком и формой, что уж говорить про запахи и вкусы. Свет заворожил, он сделал невозможное, он стал самым главным источником обратной связи. Свет с тех пор во всём — в сердце, во взгляде, в уме; всё сравнивается со светом, и всё стремиться выразить себя в нём. Кто может создать свет, тот может всё.
Звуки меняют мир, формы меняют мир, свет меняет мир, но есть не только ощущения тела, есть игра разума. Игра — разговор с миром на языке, который должен быть ему понятен. Языке, который нужно было выучить во что бы то ни стало. Сначала пришлось повторять за миром — повадки животных, свойства растений, звуки стихий. Повторять, пока мир не будет заворожён. А потом — потом изменить ход событий в свою пользу. И мир, покорённый, загипнотизированный, безусловно повторит твои действия в ответ.
Так родилась игра. Игра — странное свойство сознания, которое есть не только у людей, но и у высших животных. И те, и другие знают, что игра — это не по-настоящему, но результаты её истины, результаты её реальны. Котята охотятся друг за другом, не выпуская когтей, или катают фантик от конфеты, притворяясь, что это мышь; но их тренируемые навыки настоящие. Дети играют во взрослых, но усваиваемые ими правила поведения реальны. Взрослые играют в этику, философию и религию, созданную только их воображением, но действия, диктуемые этими плодами коллективного сознания, эффективны. Игра — вера в своё воображение, игра — способ сделать мир таким, каким ты его представляешь. Игра — четвёртый способ обратной связи.
И последними были слова. Не просто звуки и хаотичные речевые сигналы; нет, язык, как система, слова, как нечто живое, но даденое извне. Слова меняются, но прежде они усваиваются как догма. Чтобы научиться менять слова, нужно повзрослеть, чтобы научиться менять словами мир, нужно обрести силу. Силу, какой не могло быть у маленького комочка, прислушивающегося к колебаниям нежной воды. Самый мощный инструмент обратной связи: сказанное слово меняет мир навсегда. И даже непроизнесённое слово меняет его неисправимо. Но овладеть этой силой сложно, так сложно, что всегда такой талант вызывает в людях восхищение. Кто меняет мир своим словом, тот может больше, чем всё. Он уже знает предел, он видел его, подошёл к нему и вернулся назад. Он познал возможность и отказался. И мир изменился навсегда именно в тот миг.