Разум. Невиртуальность. §2
(автор: arishai)
Виртуальность появилась задолго до того, как изобрели это слово; примерно тогда, когда люди стали использовать своё воображение для создания объектов несуществующих, но могущих существовать при определённых условиях. А поскольку создание таких объектов — и есть то, чем воображение вообще занимается, виртуальность, видимо, существует столько же, сколько и человеческий разум; и всё это существует и обратная связь: виртуальность всегда имела большое влияние на человеческие общности.
Со временем способы производства и сохранения виртуальности совершенствовались, что позволяло ей становиться всё «менее виртуальной», т.е. всё более «существующей».
В общем, виртуальность определяется как объект или состояние, которые реально не существуют, но могут возникнуть при определённых условиях. Первым этот термин использовал Фома Аквинский для обозначения чувств, сохраняющихся в душе человека после смерти. Когда материальное тело умирает, духовное всё ещё способно на ощущения, эмоции и чувства, но все они становятся виртуальными — существующими только внутри этой души, но более не имеющими материального выражения.
Современное пониманием виртуальности, в общем-то, мало чем отличается от этой трактовки: под виртуальным по-прежнему понимается то, что порождено воображением человека, существует в его сознании, но не имеет непосредственного материального выражения. Хотя необходимо признать, что поскольку для самого человека виртуальные переживания реальны, они всё же имеют материальное выражение через действия своего носителя.
Современные истории сделали виртуальное реальным (невиртуальным) уже сейчас, в настоящем, хотя на самом деле это должно произойти в будущем: истории заставили людей поверить в то, что это принципиально возможно. И теперь то, что ещё не случилось (включая детали, которые не случатся никогда), то, что находится в будущем, влияет на наше настоящее. Потому что мы знаем, что оно возможно, а значит должны учитывать его при принятии текущих решений.
Вы можете не быть поклонником киберпанка, но если вы примерно представляете себе, что является его основной темой, если хоть раз смотрели «Нирвану» или «Матрицу», вы уже делаете невиртуальную виртуальность более возможной, более «существующей». Строго говоря, для нас — человечества, не существует только то, что мы ещё не знаем (о чём ещё не осведомлены или что ещё не успели вообразить), всё остальное — даже не имеющее материального выражения, уже существует или существовало. А возможно — ещё будет существовать: собственно, нет никаких доказательств тому, что наши предположения о будущем не программируют его в той или иной степени.
Кстати говоря, на самом деле основной темой киберпанка является не виртуальная реальность как таковая, а разворачивающееся на её фоне противопоставление и противостояние самостоятельно мыслящего человека в машинизированном мире и системы, в роли которой чаще всего выступают гигантские корпорации, дегуманизированное общество или компьютерный разум (всё, что лишено индивидуальности). Декорации киберпанка — это утрированная, доведённая до логического завершения индустриальная эпоха, которая, в общем-то, уже закончилась.
Возможно поэтому киберпанк несколько сдал позиции, однако тема реальности виртуального позиции как раз не сделала, она просто трансформировалась. Проникнув в социальную фантастику и городское фентези, виртуальность взялась за дело с новой силой.
Вопрос о том, насколько реально воображаемое нами и как оно влияет на нашу реальность, далеко не нов. Людей всегда интересовало, как минимум, способны ли ожить монстры, созданные нашей фантазией, и когда-то (не так уж и давно в масштабах истории) ответом на это было безусловное «да». Потом это было твёрдое «нет», когда люди стали верить в науку больше, чем в бога, причём понимать эту фразу надо буквально: люди верили в науку так же, как верили в бога, иногда даже чуть сильнее. Осознание того, что науку нужно понимать, а не обожествлять, привело к развитию психологии и социологии, и вопрос о том, влияет ли воображаемое на реальное вдруг стал невероятно сложным. Таким он, по сути, и является — очень сложным и очень интересным, и как всегда, чуткая к актуальным общественным вопросам литература стала давать на него ответы. Теперь виртуальное снова может существовать и влиять на мир без помощи технических средств, ибо всё, что было придумано, — реально. Вот например, книга Скарлетт Томас «Наваждение Люмаса»; это не единственное произведение, исследующее вопрос, но очень характерное. История не столько об исследовании информационного пространства, своего рода платоновского эйдоса, сколько о том, что всё существующее во Вселенной, всё, что окружает нас, было нами же и создано, рождено и воплощено нашим воображением. Иными словами, всё сущее — виртуально. Именно виртуально, а не иллюзорно; иллюзии обманчивы и ложны, виртуальность действительно существует, но несколько иначе, чем ваше тело или та мебель, на которой оно в данный момент размещается. Это иной способ существования, но это существование.
Если бы мы были к тому же способны дать чёткое определение таким словам как «существовать» или «быть», было бы вообще замечательно. Но насколько простыми и понятными они кажутся, настолько трудно сформулировать, что же они означают.
Итак, виртуальность существовала всегда, хотя с недавнего времени она существует, так сказать, всё активнее, и всегда оказывала влияние на продуцирующих её людей. Она так же стремится закрепиться и укорениться в реальности, чтобы продлить своё существование. И когда я говорю, «виртуальность стремится», я, конечно, имею в виду, что это мы стремимся её создать и удержать.
Мы всегда использовали для этого изображения, но изобретение фотографии просто развязало нам в этом смысле руки. На примере фотографии очень легко показать, как виртуальность рождается, сохраняется и воспроизводится раз за разом, а также то, что такое коллективные виртуальные эффекты.