Всадники Апокалипсиса
arishai писала:
«Эта четвёрка, помимо всего прочего символизма, ещё и прекрасно раскладывается по четырём элементам истинного ужаса.
Чем люди пугали себя испокон веков?
Тем, что всё заканчивается — от воздуха до времени; набивший оскомину обратный отсчёт, опускающееся лезвие маятника, сдвигающиеся стены и тупики, антиутопии и утопии и ещё множество всякого — ложноножки одного большого страха иссякающих ресурсов, о котором нам напоминает Голод.
Все реки крови, все чужие и хищники, все инопланетные захватчики (вторгающиеся НЕ тайно, а явно) и даже «Омен» — на совести Войны, безжалостного и хаотичного. К сожалению в большинстве случаев исследование этой темы певцами ужаса остаётся достаточно примитивным, за исключением некоторых жемчужин.
Древние мифы и современные о тех, кто приходит в ночи, кто притворяется, кто заражает, кто не отличим и с кем невозможно бороться, не зная «секретного слова», — воспоминания о приходе Чумы. Кстати, современные сказки о вампирах в конце концов либо покончат с красивым и страшным некогда мифом, либо покончат сами с собой. Скорее второе, конечно, потому что забыть об истинном ужасе нам никогда не дадут наши вечные соседи и враги — вирусы.
На тему Чумы получаются самые страшные фильмы.
Так вот, Фредди Крюгер — это тема оставшегося Всадника. Он — смерть в чистом виде, о чём можно уже догадаться по простейшему признаку: он заведует тем, что «так смахивает на смерть». Его природа непонятна, его нельзя взять ни осторожностью и предусмотрительностью, ни силой, ни секретным словом. Он неизбежен. В конце каждого фильма мы всё равно понимали, что он вернётся, потому что никому и никогда не удавалось победить того, кому он на самом деле служит. Только этот момент, единственный, сделал его настоящей городской легендой, новым мифом.
«Эти люди» ошиблись уже тогда, когда попытались объединить Джейсона и Фредди в одном художественном полотне; конечно, с точки зрения бабла две франшизы в одном фильме увеличивают аудиторию (ну по примитивной продюсерской логике, потому что по человеческой всё сложнее). Но это две разные темы, это как вода и масло, их можно взболтать, но невозможно смешать — по крайней мере обычными средствами. Для необычных нужна гениальность; правда, я уверена, «гениальность» от такого бы предложения отказалась. 😀
«Эти люди» действительно не видят разницы, поэтому они не смогли войти в концепцию, они думают о Крюгере как о маньяке, вернувшемся с того света, и это Война; но он нечто намного больше, он Повелитель Кошмаров, он каждый дурной сон, который снился людям в том и этом мире, и это — совсем иная сторона силы.
Впрочем, так как однажды он всё-таки найдёт себе нового проводника, рано или поздно мы узнаем продолжение концепции».
Я об этом подумал и решил, что это хорошо и правильно. Более того, это опять же можно привязать к базовым эмоциям Крылова, стоит только заменить субъект эмоции на Зло, а объект — на людей (персонажей).
Война — Зло, которому плевать на нас. Здесь действительно будут фильмы про неуязвимых маньяков типа Джейсона, акул-людоедов и муравьёв-мутантов. Мы сталкиваемся с ними, они нас убивают, но в целом, мы им безразличны.
Голод — Зло, которое не хочет нас отпускать. Ужастики про замкнутое пространство, отсутствие выхода и нехватку ресурсов, например, «Спуск» или «Сияние».
Чума — Зло, которое хочет завладеть нами или чем-то, что принадлежит нам. Агрессивное, активно распространяющее себя Зло. Тут возможно множество вариантов и «штаммов» — от вампиров до пришельцев-кукловодов; Зло может охотится за нашей жизнью, телом, душой, внешностью, даже родственными связями.
Смерть — Зло, которое пришло за нами, потому считает своими; потому что мы так или иначе принадлежим ему. Упоминание здесь Фредди Крюгера крайне уместно, на всех уровнях — от изначальной мотивации персонажа и до архетипических глубин образа. Действительно, люди принадлежат ему именно потому, что люди не могут не спать.
…Но здесь в мой рассказ вплелась другая нота. Знаете, мне очень нравится идея, что каждого человека есть набор своих тем, к которым он время от времени возвращается, и которые постоянно воспроизводит, не важно, сознательно или бессознательно. Считайте это одной из моих тем :). Так вот, я как-то в очередной раз перечитывал любимые записи в журнале arishai, и обнаружил там следующее, в посте о Ромеро: «Мёртвые пожирают живых» — это страшно, «Выхода нет» — это страшно, «Причина неизвестна» — это страшно… Люди не способны меняться — это страшнее». А это ведь практически то же самое, и задолго до того, как я сам стал размышлять о всадниках Апокалипсиса!
gest:
Хех, это четыре оттенка ужаса :).
Зло хочет нас получить, зло не хочет нас отпускать, между нами и злом вообще нет никакого понимания, и мы принадлежим злу.arishai:
Вот поэтому фильмы Ромеро уникальны.gest:
Мы принадлежим злу и вынуждены к нему возвращаться, вот.arishai:
Ага.
И даже так: мы все носим в себе зло и не способны это изменить (потому что каждый живой — будущий мертвец).