Теории поколений

Есть три классических возраста: молодость, зрелость, старость (дева-жена-старуха, юноша-муж-старик), тут к ним добавляется четвёртый возраст, детство («где юнец, там и малец»). Три возраста активно участвуют в социальной жизни, но при этом у их ног копошится подрастающая мелочь, мальчики и девочки, которые пока ещё ни на что не влияют.

Конкретная возрастная структуры поколений в той или иной точке секулума, с учётом фиксированного характера поколений и заданности их общей последовательности, делит секулум на четыре фазы, которые в чём-то аналогичны четырём сезонам умеренных широт. Эти фазы, эпохи или «повороты» (на 90 градусов) называются Кризис, Подъём (или Рассвет — Rise), Пробуждение и Спад (или Дестабилизация — Unraveling); зима, весна, лето и осень социума. Как и зима, Кризис это время гибели старого солнца и рождения нового солнца, Кризисом секулум начинается и заканчивается.

Общая схема секулума выглядит примерно так:

Положение поколения внутри секулума символизирует его активный возраст, от молодости до зрелости. Например, активисты — это молодёжь Кризиса и взрослые Подъёма (и, таким образом, старшее поколение Пробуждения и дети Спада). Поколения делятся на доминантные (активисты и идеалисты) и рецессивные (приспособленцы и циники) по той роли, которую они разыгрывают в бесконечно повторяющейся драме секулума. В этом смысле, история языческая и циклическая — когда умирают старики, их черты воспроизводятся в новорожденных, и каждый цикл разыгрывает один и тот же сюжет, одну и ту же Последнюю битву, только в разных декорациях.

Сюжет такой:

Очередной секулум рождается из Кризиса. Молодые активисты вышли на бой, победили врага и определили характер последующих фаз и секулума в целом. Покончив с Кризисом, повзрослевшие активисты начинают менять мир под себя, создавая свой Золотой век, эпоху Подъёма. Это отрегулированный, упорядоченный мир, в котором коллектив значит намного больше, чем личность. Доверие к общественным институтам максимально: постулируется, что человек должен жертвовать своими личными интересами ради общего блага и подчиняться правилам и общепринятым нормам приличия. Это экстравертная стадия развития общества, «реальность такова, какова она есть, и больше никакова». Индивидуалистам и людям, которые так или иначе не укладываются в господствующую идеологию и жёсткие социальные роли-рамки, приходится плохо.

В истории США (по Штраусу и Хау), прошлый Кризис — это период от Великой Депрессии до начала Второй мировой, а однозначные активисты — это «величайшее поколение», «поколение солдат». Это люди, которые выросли на фоне Великой Депрессии и её последствий. Они читали комиксы и бульварные романы про крутых героев, которые наводили порядок и чистили улицы городов от гангстеров и прочей мрази — героев, которые без лишних слов били в челюсть и стреляли с двух рук без промаха. Представители величайшего поколения отправились на войну, воевали с нацистами и японцами, а потом вернулись к своим станкам и кульманам, чтобы сделать Америку великой. И сделали. Их золотой век — это сороковые-пятидесятые (и самое начало шестидесятых), когда мужчина приходил с работы, садился в кресло, брал трубку и газету, жена в переднике приносила ему тапочки, дети тихо делали уроки, в общем, всё было хорошо, правильно и монохромно.

Вступление США во Вторую мировую и последующая победа запустила новый американский секулум, который авторы назвали «миллениаристским», а я — «гегемоническим». Именно этот секулум сейчас переживает свой финальный Кризис, в полном соответствии с вышеупомянутым прогнозом 1991 года.

Приспособленцы — это младшие братья и первые, ранние дети активистов. Они не успели на Последнюю битву, они были слишком мелкими в эпоху Кризиса, и в связи с этим обречены всю жизнь чувствовать свою неполноценность. Те, кому они пришли на смену, были лучше их. Они по мере сил копируют активистов и пытаются играть по их правилам, но у них нет такого внутреннего стержня и подобной железобетонной веры в собственную правоту. В истории США это было «молчаливое поколение», достигшее совершеннолетия уже после конца войны. Их юность приходится на время безусловного господства взрослых активистов. Короче, они, с одной стороны, отстой, а с другой стороны, их сюжет авторами до конца не прописан, так что в его рамках возможны разные интересные вариации.

Идеалисты, наравне с активистами, это главные герои драмы. В эпоху Расцвета или Подъёма они были детьми — Пробуждение начинается на фоне постепенного достижения ими совершеннолетия. «Конфликт отцов и детей» — это про юных идеалистов, которые бросают вызов старым активистам, которые к тому моменту успевают занять руководящие посты в обществе и пытаются навязывать молодёжи свои замшелые «нормы» и «нравы». При этом, активисты так до конца и не понимают бунт идеалистов: сами они со своими родителями не воевали, у них других проблем хватало. Идеалисты объявляют предыдущую эпоху бездуховной, глухой и морально мёртвой, они требуют нового пробуждения сознательности и борются за идеалы. Неважно, какую именно религию или идеологию идеалисты поднимают на щит в конкретный исторический период, их пафос всегда религиозен по своей природе. «Сожги то, чему ты поклонялся и поклоняйся тому, что ты сжигал» — и они жгут мосты и вовсю используют тактику выжженной земли. «И увидел я новое небо и новую землю», и нам нужен только последний, отчаянный рывок, чтобы оказаться там, среди избранных. Вся эта идейная перестрелка идёт через головы приспособленцев, но часть из них, оправдывая свою характеристику, присоединяется к молодым или даже использует их запал, чтобы потеснить засидевшихся активистов (хотя в этом их обычно поджидает неудача).

В истории США идеалисты — это «бэби-бумеры», люди, родившиеся после Второй мировой, а Пробуждение, соответственно, это «революция сознания» и прочий хипушный ништяк. Свой первый бой идеалисты обычно проигрывают: роль личности и понимание её духовных потребностей растёт, но прорваться в новую реальность не удаётся, Небо молчит. Стороны остаются при своих убеждениях, активисты бормочут «вырастете — поумнеете», и, в общем-то, идеалистам действительно приходится стать скучными взрослыми и жить дальше, в эпоху Спада.

Циники — это паршивая овца тетрады, их репутация оставляет желать лучшего, особенно в молодости. Стареющие приспособленцы и взрослые идеалисты смотрят на юное поколение и удивляются, как у них вообще могло вырасти подобное, где была допущена та непоправимая педагогическая ошибка? Циники не признают никаких особых правил и норм, они сугубые прагматики, их волнует собственная шкура, выгода и успех любой ценой. Во время Пробуждения они в лучшем случае дети, самое интересное проходит мимо них, их становление и взросление проходит на фоне Спада/Дестабилизации. Спад — это интровертная фаза, эпоха индивидуализма и недоверия к социальным институтам, на фоне отката и «победы реакции» после надежд Пробуждения. С возрастом и опытом циники становятся чуть лучше и мягче, но, в общем, цитируя Штрауса и Хау, «такие могут стать героями нации или великими предателями, Джорджами Вашингтонами или Бенедиктами Арнольдами». В современных США это «поколение Икс».

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14