Концепция Поршнева

О суггесторах и неоантропах, как о двух архетипах интелей я планирую поговорить в грядущемпостинге, посвящённом данной ментальности.

Фррр. Ну, что ещё можно сказать? Теория Поршнева могла возникнуть только в СССР; концепция Диденко — только после распада Союза. С одной стороны, сохраняется мечта о светлом будущем, когда значительная часть людей станет неоантропами и неоантропы придут к власти, одновременно отменив власть, как таковую (а всех хищников куда-нибудь денут). С другой, Диденко полностью разрушает революционный миф. Поршнев ещё мог позволить себе считать, что живёт в неоантропном обществе, которое дальше всех зашло на пути освобождения от хищного наследия, и, видимо, надеялся, что его работы так и воспримут, в идеологически верном ключе.

[Цитируя послесловие: «Поршнев, безусловно, страдал, так сказать, профессиональной болезнью всякого «диахронического универсалиста» — очевидной для большинства современников переоценкой уровня прогрессивности той ступени развития, в которой он сам жил… Он и рисовал «утопию дальнейшего развития» СССР (и «социалистического лагеря» в целом), и «предъявлял ему свои требования и векселя», не избегая ни «восхвалений», ни «церемонных поклонов»… Разумеется, вызванные такой «болезнью» не вполне адекватные оценки общественного строя СССР нисколько не умаляют его заслуг в исследовании всей остальной истории — эти оценки составляют неизмеримо малую часть его творческого наследия. Однако именно они мешали Поршневу выстраивать диалог с коллегами.
Он сплошь да рядом прибегал к аргументации, которая не достигала цели, не была и не могла быть услышана современниками: он видел в них вовсе не тех
людей, каковыми они были на самом деле…
Из приведенных слов видно, что Поршнев использовал аргументацию, которая могла вызвать лишь обратный эффект, а именно — крайне негативную эмоциональную реакцию, значение которой он, как специалист по социальной психологии, обязан был понимать«.]

Но Диденко подобных иллюзий не питал, он застал момент, когда маски были содраны. Чего мог добиться Поршнев, рассказывая о доисторических суггесторах их далеким, но столь же бессовестным потомкам, подвизающимся на ниве марксизма-ленинизма? Чего стоит революция, если её совершают хищники, которым не хватало крови при старой власти, и для которых убийства и пытки являются даже не средством, а целью? (А цель — приход к власти — для этих существ оправдывает вообще всё.) Если революционеры ничуть не лучше тиранов, которого они свергают, и, в свой черёд, становятся такими же тиранами? А потом передают власть собственной молодой поросли, мечтающей лишь о грабеже и насилии, или же эта опросль силой сметает своих одряхлевших отцов-вождей. Картина мира по Диденко совершенно параноидальна, но в своеобразном величии ей не откажешь. Если применить его логику (+ теорию менталитетов) к истории СССР, окажется, что из наших правителей людьми были только Брежнев и Горбачёв (про Черненко трудно что-то сказать, он «приступил к работе не приходя в сознание»). Ленин — классический суггестор, а вот со Сталиным всё интересней… ладно, это как-нибудь в другой раз :).

Очередное замечание. На этой стадии у нас возникает такое интересное явление, как героизация суперанималов. Ведь, если подумать, в палеоантропе Поршнева не было ничего героического — вонючее, грязное, мохнатое создание, дожившее до наших дней в качестве трусливого снежного человека; неспособное причинить вред ни одному живому существу, кроме собственных ближайших родственников, и лишь в том случае, если сумеет их парализовать; беззащитное без своих гипнотических способностей. Даже если его побрить, научить разговаривать и перенести в наше время, у нас получится какой-нибудь «коммунар Маугли» (спасибо symbolith).

Но раз Диденко следует пост-советскому курсу на дегероизацию, вся героика — традиционная ли, революционная — у него достаётся хищникам, начиная с бесстрашия, силы воли, упорства, и вплоть до способности страстно любить. «Нехищный же аналог любви — это дружба, покровительство, жалость (в народе не случайно бытует именно этот эквивалент понятия «любовь», и это отнюдь не синоним), соответствующие уровню агрессивности, достаточной для самообороны и защиты близких, и именно такой ее направленности«. Естественный человек Диденко — слаб, труслив, жалостлив и жалок, если у него и есть какая-то мораль, это мораль рабов. Соответственно, палеоантроп постепенно начинает превращаться в суперанимала, подтянутого сверх-хищника с молниеносными движениями и холодными глазами прирождённого убийцы. В рамках логики Диденко это можно объяснить гибридизацией — палеоантроп получил от неоантропа не только крупный мозг, но и полное снятие инстинктивных запретов, отмену природных тормозов.

В этом контексте я и писал о «варварской литературе«, литературе суперанималов. Гор-Братоубийца — типичный суперанимал, как, впрочем, и Конан, Отто-Пёс, Ивил, Кейн, Судья Холден, Артур, Ганнибал Лектор (последний, в сущности и есть самый натуральный людоед). Часть из них, по правде говоря, демонстрирует признаки биологического вырождения — у Ганнибала было шесть пальцев на руке, у Гора искривлённая лодыжка и ослабленная пигментация волос, а у Судьи Холдена вообще волосы не росли, в принципе. Так что, возможно, без суггесторов не обошлось.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12