Алексей Кирносов «Далеко и обратно»
Крепостным самолёты не положены. Если при коммунизме у всех будут личные вертолёты, то люди на этих вертолётах будут сматываться из коммунизма.
Таким образом, на вопрос Наташи («куда бы ты полетел?») существует однозначный ответ — в Америку, за железный занавес. Вася не решается озвучить подобное, но от своих меркантильных родителей он наверняка нахватался идей в духе поросёнка Петра. Встречная реплика Наташи, в свою очередь, может быть намёком на то, что советскую границу проще перейти, чем перелететь. Медленный путь надёжнее быстрого. Освобождение — это, в первую очередь, внутренний процесс. Освободивший свой дух человек сможет просочиться и сквозь колючую проволоку.
Теперь концовка.
С бытовой точки зрения, текст кончается следующим. На обратном пути, вниз по течению Волхова, папа, повинуясь минутному импульсу, заходит на местный почтамт и звонит по междугороднему телефону любовнице. Отношения у них явно непростые, но она очень рада его слышать, более того, судя по всему, она наконец-то согласилась выйти за него замуж и жить с ним и Наташей. (Так как мы эту сцену наблюдаем с точки зрения Наташи, мы не знаем, что женщина сказала папе, мы видим только его реакцию.) Окрылённый этой новостью, папа пытается поскорее вернуться в Ленинград. Наплевав на осторожность, он решает гнать на катере напрямик, через Ладожское озеро, несмотря на плохую погоду и очевидные признаки надвигающегося шторма. Всё могло бы закончиться очень плохо, и закончилось бы, будь это учебный фильм про технику безопасности для малых судов. Но к счастью для всех участников, это детская повесть, поэтому не пострадал никто, кроме катера.
Возможно, один из смысловых слоёв повести действительно содержит скрытую отсылку к культовому советскому фильму «Последний дюйм», и в предыдущем посте он был упомянут не случайно. В «Последнем дюйме» сын должен самостоятельно управлять самолётом, чтобы дотянуть до аэродрома и спасти потерявшего сознание отца. В «Далеко и обратно» Наташа должна самостоятельно вести по Неве помятый «Бег», чтобы дотянуть до Гребного канала, потому что папа в это время откачивает и вычерпывает воду из прохудившегося судёнышка.
С мистической точки зрения речь может идти, например, о том, что «папа» по ту сторону реальности готовит «Наташу» к новому рождению и потому подыскивает ей на земле подходящую маму.
«И вдруг он улыбнулся и пошёл медленнее.
— Послушай, большой малыш… — начал папа. — Ты знаешь, что у всех малышей должны быть мамы. Хочешь, и у тебя будет мама?
Наташа ткнулась носом в папин плащ и зарыдала.
— Что такое? — растерялся папа. — Откуда эти слёзы, зачем они?
Мартын сидел рядом и скулил, задрав голову к чёрному небу».
«Бег(емот)» выбрасывается на берег Гребного канала и подыхает. Наташа покидает катер и начинает терять сознание от накатившей усталости. Она герой, который обрёл себя через возвращение на новом уровне к началу своего путешествия; человек, завершивший земной путь и прощающийся с телом, которое так долго ему служило; душа, спускающаяся в дольний мир для нового воплощения.
««Бегемот» въехал носом в песок и замер. Папа поставил сходню. Наташа сошла по ней и присела на травку. Закрыла глаза и стала слушать, как гудят уставшие ноги. Бежали волны, переплетались ветви деревьев, прыгали лохматые псы, мерцали звёздочки и проплывали белые пароходы. Вздымала грудь бескрайняя Ладога, нёс караваны рабочих барж широкий Волхов, и на берегу вставали неразрушимые, как скалы, древние башни и крепостные стены, столько раз оборонявшие от врага родную землю. Всё это виделось ей сейчас, и новые города, и мосты, новые заводы, которые не старше её возрастом, тоже виделись ей, и она разглядывала их от каменных набережных до кончиков высоких труб…
«Я была далеко и вернулась обратно, — думала Наташа, — и теперь я знаю, что это такое чудесное, где я родилась и живу. Я увидела, какие хорошие люди живут на земле вместе со мной. И всё хорошо, только я очень устала, но и это хорошо. А о моём папе будет теперь заботиться мама, но и это, наверное, ему будет хорошо, а я что — я пойду в школу, и это будет хорошо…»
Кто-то поднял её на руки. Наташа хотела раскрыть глаза, но они не раскрывались, а издалека слышался папин голос:
— Рейс… Капитан базы… Пробоина… Скоро… Море…»
Эти последние слова папы, последние слова повести — и это чёртов ребус. Я не могу их убедительно истолковать даже с точки зрения обыденной жизни, не говоря уже об эзотерическом подтексте. Капитан базы должен узнать, что в катере была пробоина? У меня рейс, мне скоро уходить в море? Может быть, папа — это капитан плавучей рыболовецкой базы, он скоро снова уходит в море, и потому ему так важно было обустроить свою личную жизнь, чтобы было на кого оставить Наташу?
«Мне нравится, что цикл картин завершается морем.
Т.е., естественно, чем ему ещё завершаться, если реки впадают в море. Но море — универсальный символ смерти, так что это со всех сторон хорошо» arishai (с).