Мениппея: суть и описание
Таким образом, роман «Евгений Онегин», написанный Евгением Онегиным, является скомканным и неоконченным произведением, потому что его автор был посредственный поэт. Но роман о Евгении Онегине, написанный Пушкиным, закончен, продуман и обладает идеальной композицией — от рождения Евгения Онегина «на брегах Невы» до его попыток «монетизировать» свою бездарно прожитую жизнь, превратить её в рукопись и продать. Потому что Пушкин был гений. И Пушкин доказал, что он гений, потому что он сумел создать несхожего с собой автора, живого человека, Евгения Онегина, со всеми его недостатками, самомнением и иллюзиями.
Ну и естественно, как я писал, у каждой мениппеи есть третье дно — исторический контекст. Тут Барков развернулся во всю ширь.
Оказывается, у Пушкина был старый и личный враг — Катенин, его персональный «демон». Который ему всю жизнь испортил и чуть не погубил. И они принадлежали к разным литературным кружкам, которые отчаянно воевали друг с другом за будущее русской литературы. Главным оружием в этой войне была пародия. Пушкину было ясно, что рано или поздно Катенин напишет на него пародию в стиле самого Пушкина, поэтому Пушкин решил выбить это оружие из его рук, написав пародию на самого себя, но как бы от имени Катенина. Таким образом, Катенин не сможет показать, что Пушкин — плохой поэт, зато Пушкин продемонстрирует, что Катенин плохой поэт, даже когда пытается писать в стиле Пушкина.
И вот «Онегин» — это пародия Пушкина на Катенина, пишущего пародию на Пушкина в стиле Пушкина. Понимаете? А Евгений Онегин, как персонаж — это пародия на Катенина. Вернее, Пушкин выдумал отдельного человека со своей собственной биографией, который мог бы писать такие стихи, какие писал бы Катенин, реши он спародировать стиль Пушкина. Но Пушкин успел первым и спародировал пародию на себя ещё до того, как она появилась. А заодно выставил Онегина-Катенина завистливым бездарем, который не стоит пушкинских подмёток.
А так как Баркову, надо полагать, не очень нравилось творчество Пушкина, каким его преподают в школе, то и другие произведения Пушкина («Борис Годунов», «Повести Белкина» и т.д.) у него оказываются пародиями Пушкина на Катенина, пытающегося спародировать Пушкина. Иначе говоря, они намеренно бездарны, и, следовательно, гениальны. Потому что Пушкин — гений.
Барков оставил нам стройные «Прогулки с Евгением Онегиным», свой tour de force — «Гамлет или Трагедия ошибок», и довольно стрёмный и ранний анализ «Мастера и Маргариты» (1, 2). Плюс теория.
Даже arishai, известная любительница Баркова, признавала, что с «Мастером и Маргаритой» опыт вышел не совсем удачным (поэтому читать надо «Онегина» и «Гамлета»). Барков там забрался в какие-то дебри (Мастер — Горький, Воланд — Ленин), и читать это довольно тяжело.
Но я заглянул в конец — и, надо сказать, концовка у него вышла ударной!
По Баркову, исторический контекст «Мастера и Маргариты» — это русская революция 1917 года (Бал Сатаны). Булгаков развенчивает и осуждает два поколения русской интеллигенции — «толстовское» (ершалаимские главы), которое отвергло Христа ради идеального «толстовца» Иешуа, и порождённое им «горьковское» (московские главы), которое радостно облызало копыта пришедшему Антихристу-Воланду (большевикам). Мастер — это Булгаковская пародия на Горького; Воланд — пародия на Ленина, описанного Горьким; ершалаимские главы — пародия на Горького, пытающегося изложить Евангелие в духе Толстого (по «Четвероевангелию«); где Левий Матвей — это воспоминания Горького о Толстом. Ещё раз — Булгаков пишет ершалаимские главы руками своего виртуального «Горького», который создаёт виртуального «Льва Толстого», который выводит себя в виде Левия Матвея и пытается изобразить своего идеального не-Христа — Иешуа; а сам Булгаков, в это время, описывает, как ещё одно порождение «Горького», дьявол-сверхчеловек Воланд, отражение представлений Горького о Ленине и большевиках, начинает жить своей жизнью и вмешиваться в жизнь породившего его «Мастера».
«Но возвратимся к основной теме этой главы. Итак, два антагониста: в жизни — Толстой и Горький, в романе — их двойники Левий Матвей и Мастер; два созданных ими образа — Христос в «Четвероевангелии», антихрист с чертами мессии — в горьковской лениниане; наконец, две булгаковские пародии на эти образы — Иешуа и Воланд, ни один из которых, кстати, Москву от «тьмы» не спас. Причем обе эти булгаковские пародии побуждают нас смотреть на исторические личности Ленина и Толстого не только с позиций самого Булгакова, но и глазами Мастера-Горького.
В соответствии с диалектическим законом, все крайности сошлись. И Булгаков особо подчеркивает это схождение казалось бы непримиримых позиций — вспомним, кто дал разрешение Мастеру-Горькому на лживую концовку того, что было так хорошо им начато, — Иешуа. Это уже — не Иешуа, персонаж созданного Мастером и Воландом «романа в романе», а сошедший с его страниц и уже действующий самостоятельно, вне их замысла, чисто уже в рамках собственно булгаковского романа Иисус, передавший в Москву свое «добро» на ложь и трагедию через породившего «козлиный пергамент» Левия Матвея. То есть, в «московской» грани романа, в реалиях уже советской эпохи, образ Льва Толстого должен восприниматься как креатура уже самого Булгакова; иными словами, элементы пародии на видение этой личности Горьким на данный случай уже не распространяются. То есть, Булгаков проводит четкую грань: вот Вам, читатель, восприятие толстовской философии Мастером-Горьким и Сатаной-Лениным, а вот, в «московских» главах, — чисто мое, булгаковское видение.
И если оценивать финал романа с учетом этого, булгаковского видения, то получается, что московская трагедия была предопределена не только и не столько сатанинской сущностью Воланда-Ленина, давшего на своем шабаше волю «звериным инстинктам» народа, но, скорее, безразмерным всепрощенчеством «навеянного нашими юродивенькими и блаженными, которых исстари почитали на Руси за святых» толстовского Иисуса, который оказался как раз «по недугу русского народа». Если исходить из фабулы романа в такой интерпретации, то позицию Булгакова следует расценить так, что оба «зеркала русской революции» — и Толстой, и Горький — отражают под разными углами «недуги» нашего национального менталитета.
«Лишние люди» по-булгаковски? — Возможно, это так… Но следует еще раз подчеркнуть, что Булгаков не опровергает Евангелие от Матфея, не привлекает антихриста к решению российских проблем, в чем его упрекают патриотические издания, а, наоборот, осуждает Горького за пособничество сатанинской Системе, одновременно с этим выражая и свое несогласие с толстовской концепцией «непротивления». Роман «Мастер и Маргарита» — это видение Булгаковым причин нашей национальной трагедии».
Ничего не скажешь — это успех.
==============