Улучшаем советскую НФ…

Это значит, что во время гражданской войны в Испании Русанов был хоть и начинающим литератором, но уже числился надёжным и проверенным кадром, кого попало туда не посылали. Сравните с биографиями Эренбурга и Кольцова.

После Испании наш Русанов возвращается в СССР и спокойно переживает 37 и 38 год. Его непосредственного начальника Кольцова, главреда «Огонька», в 1938 году арестовывают, как фашиста-троцкиста, заставляют под пытками дать показания на всех знакомых и расстреливают. А Русанов, корреспондент «Огонька», работавший в Испании вместе с Кольцовым, избегает каких-либо серьёзных неприятностей. Конечно, упоминание последующих военных эпизодов можно понять так, что за Испанию с Русанова сняли погоны (в прямом и переносном смысле), и войну он прошёл рядовым солдатом. Но нет, скорее всего, он и в войну остался непростым товарищем, раз потом сразу взлетел на вершину советского литературного Олимпа. А он туда именно взлетает, иначе бы просто не успел попасть в советские школьные учебники пятидесятых. Скорее всего, получил Сталинскую премию, и не одну. Смерть Сталина и начало «оттепели» ему тоже никак не вредят, это не застрелившийся Фадеев; товарищ Русанов по-прежнему в газетах, на радио, его проходят в школе, узнают на улицах и так далее.

В иерархическом советском обществе обласканный, награждённый, увенчанный лаврами живой классик Русанов, признанный мастер советской поэзии, — это генерал от литературы. Который не мог не играть заметной роли в тогдашнем советском литературном процессе, журнальной жизни, деятельности Союза писателей. Ему машина с шофёром полагается, как минимум. И жена, потому что неженатые люди подозрительны. Но вместо этого Русанов один, совсем один, у него много знакомых, но очень мало близких друзей, и никто не ждёт его в тёмной холостяцкой квартире. Иначе бы он не гулял в новогоднюю ночь по Москве, любуясь спешащими домой москвичами, и уж точно не потащился бы в гости к юной астрономке, слушать её рассказы об инопланетных цивилизациях.

Самое весёлое и грустное — это то, как наша авторесса описывает творчество своего героя, «мастерство, тонкое понимание природы, редкую красоту его лирических стихов«.

«После войны опубликовал сборники стихов “Мечта”, “Осень”, “Горные реки”…»

«Но никто не знал, как работает Русанов. Близкие друзья — их было совсем немного — поражались тому, что Русанов не признает черновиков. Казалось, стихи свободно ложатся на бумагу… Но это только казалось. За кованный металл своих стихов он расплачивался огромным трудом, лихорадочным напряжением ума и сердца. Черновиков Русанов действительно не признавал. Их заменяла память, способная хранить множество черновых вариантов».

«Русанов был лирическим поэтом. Он умел подмечать тихую прелесть среднерусской природы, умел стихами передать то, что кистью передавал Левитан. Русанов много писал о любви, и в стихах его, очень душевных и чуть-чуть грустных, изредка, как солнечный луч сквозь дымку облаков, пробивалась улыбка. Звезды же всегда оставались для Русанова символом чего-то отдаленного и недосягаемого».

Это невероятная пошлятина. Просто немыслимо, что Журавлёва писала подобное, не понимая, насколько это плохо, бездарно и шаблонно. Тихая прелесть среднерусской природы! Кисть Левитана! Стихи душевные и чуть-чуть грустные! Поэтический сборник «Осень»! (Настоящий поэт предпочёл бы удавиться, но не публиковать книгу стихов с названием «Осень».) Каким образом это может сочетаться с изложенными фактами биографии Русанова? Каким образом человек, побывавший на испанской гражданской войне и прошедший всю Великую Отечественную, мог прославиться сборником «Горные реки» о среднерусском пейзаже? Каким образом в сороковые годы поэту-фронтовику удавалось избегать военной темы? Как можно было с этим набором заштампованной «лирики» достичь таких высот и попасть в учебники, если по описанию подобную муть в газеты слал каждый второй советский графоман?

Вышеупомянутый Константин Симонов, безусловно, сверхпопулярный в СССР, был не просто поэтом, но и (процитирую Википедию) драматургом, прозаиком, сценаристом, журналистом, военным корреспондентом. Русанов, видимо, достиг сравнимого положения за счёт одних лишь описаний природы и стихов о любви, не проявляя, судя по названиям сборников, особого таланта в подборе слов и «не признавая черновиков». Невозможно.

Теперь о ней. Она — Алла Владимировна Джунковская, астроном, «звездочёт», как называет её Русанов — по-своему, такой же невозможный персонаж. Выглядит, как старшеклассница («Нет, неужели ей больше шестнадцати?!»), закончила физфак МГУ, работает в Алтайской горной обсерватории. «В его новой знакомой удивительно сочетались черты взрослого и ребёнка… Джунковская казалась избалованным, капризным ребенком. Только очки придавали ее красивому лицу взрослый вид. И большие темные глаза смотрели серьезно». Живёт в Москве, в собственной квартире, одна — её в новогоднюю ночь тоже никто не ждёт. «Ещё в школе увлекалась астрономией«, поэтому у неё дома, над квартирой, собственная небольшая обсерватория с фотолабораторией. На чердаке.

«— Когда-то это был самый большой в Союзе любительский телескоп, — сказала Джунковская. — Зеркало диаметром в двадцать восемь сантиметров. Полгода шлифовала…» — интересно, кто её в итоге переплюнул? Кстати, «когда-то» в этом контексте — это пару лет назад, когда она ещё был студенткой. Я в этом не разбираюсь, но 11-дюймовый телескоп (+ исторический экспонат) — это звучит круто. А если верить этой заметке, то переплюнул нашу героиню ленинградец А. С. Фомин, изготовивший в те годы любительский телескоп с диаметром зеркала 32 или 34 см (короче, 13-дюймовый). Джунковская к тому моменту как раз перешла в профессиональную лигу, поэтому соревноваться с любителями ей было больше не с руки.

Ей-богу, Алле стоило бы быть персонажем аниме про послевоенную советскую жизнь. Школьный кружок астрономов, все дела, старый дворянский род, внучка московского губернатора, японцы такое любят.

Теперь о порке. Я читал, думая, куда там можно вставить эту тему (никуда).

Страницы: 1 2 3 4

Страницы ( 2 из 4 ): « Предыдущая1 2 34Следующая »