Мениппея по-арканарски
Я решил закончить 2015 год, отдав дань творчеству удивительного психа Альфреда Баркова, потому что когда-то он поразил нас с arishai до глубины души и потому что таких больше не делают.
Но имейте в виду следующее. Если бы ему пришло в голову, что «Трудно быть богом» — это мениппея, он бы накатал об этом тридцать три главы, где рассмотрел бы все вопросы в мельчайших подробностях. И, конечно же, он подключил бы к делу пьесу «Без оружия», не как творческую неудачу братьев (у гениев не бывает неудач), а как оставленный нам авторами ключ к своему многомерному шедевру. «Трудно быть богом» — это то, что Пашка рассказал Анке на Земле, а «Без оружия» — это официальная версия из учебника «История прогрессорства, ранний период», превращённая в пьесу для постановки в школах-интернатах, то есть ещё одна «ложная фабула».
Например, из пьесы можно узнать о том, что, по официальной версии, Румата погиб в Арканаре, хотя мы вроде как знаем, что это не так. (Не говоря уже о разночтениях насчёт судьбы Араты и Рэбы.) И что в учебнике упоминался визит дона Кондора в Арканар и его переговоры с доном Рэбой, о чём Пашка предпочёл умолчать:
Рэба. Да будет вам известно, дон Кондор, что я уже второй год являюсь наместником Святого Ордена в герцогстве Арканарском, епископом и боевым магистром.
Пауза.
Кондор. Поразительная новость. Я вас поздравляю, ваше святейшество…
Рэба. Благодарю.
Кондор. Я не сомневаюсь, что эта новость будет воспринята при дворах Империи с необычайным удивлением…
Рэба. Я буду рад, если эту новость сообщите именно вы.
И что после Руматы на арканарское направление срочно перебросили некого «Павла Сергеевича» (Пашку???), причём под личиной барона Пампы.
Барков в поисках тайного смысла распотрошил бы пролог построчно — тем более, что глава-пролог и так выглядит, как зашифрованное послание. «Вот брехун! — вскричал он. — Да разве станет Арата связываться с таким негодяем, как ты!» — вот почему Антон до самого конца отказывался верить в очевидное. Не говоря уже об этой фразе:
«Антон небрежно сказал:
— Например, мы часто играем в Вильгельма Телля.
— По очереди, — подхватил Пашка. — Сегодня я стою с яблоком, а завтра он».
«Игра в Вильгельма Телля по очереди» — это, как минимум, отдельная глава. «Сегодня я стою с яблоком, а завтра он». Просто Антон промазал, а Пашка — нет.
Что там говорить, Баркову хватило бы маленького отрывка из книги «Неизвестные Стругацкие»:
«И сохранился рассказ «Дорожный знак», который позже послужил прологом к ТББ. Текст рассказа практически не отличается от пролога ТББ, за исключением названий. Во время написания рассказа Авторы еще не выдумали Арканар, его окрестности и его жителей. Ребята еще играют в земных пиратов. Вместо сайвы упоминается сельва, вместо ста золотых — два миллиона кило стерлингов, вместо коры белого дерева — кактус пейотль, вместо ируканских пиратов — голландские, а вместо Урочища Тяжелых Мечей — пылающий Порто-дель-Карто.
Обращений «благородный дон» и «дона» в рассказе также не было, вместо них — «hombre» и «тапапа» (видимо, имеется в виду «тиспаспа»), аккуратно вписанные в пропущенные места машинописного текста. Кстати, обращение к женщинам «дона» было придумано Стругацкими, ибо у нас, на Земле, женский род к слову «дон» — «донья» (испанское) и «донна» (итальянское и португальское), что было замечено одним въедливым корректором.
Имена же, упоминаемые в рассказе, Авторами были взяты из приключенческой литературы (А. Дюма, Р. Стивенсон, Жюль Верн, О. Генри), так любимой мальчишками советских времен: Генрих Наварра (маршал Тоц), Себастиан Перейра (Бон Саранча), Великий Альвец (дон Сатарина Беспощадный), Джон Гопкинс (Арата Красивый). Интересна переделанная фраза о последнем персонаже. Вместо «Да разве станет Арата связываться с таким негодяем, как ты!» в рассказе говорится: «Да кто же не знает, что Гопкинс со всей своей компанией уже год как национализирован!» (Ср. в ПXXПВ: «Данную акцию мистера Гопкинса одобряю. Жду следующих в том же духе. Кондратьев».)
Единственный персонаж, чье имя было придумано Стругацкими уже давно, но до того времени не было нигде задействовано, «Румата-Освободитель», был изменен в прологе на Гексу Ируканского. Ибо странно было бы будущему Румате играть в Румату…»
Он вывел бы из этого какую-нибудь крышесносную версию, объясняющую, почему на самом деле будущий Румата не мог играть в Румату-Освободителя, и куда делся Гекса Ируканский, которого отыгрывал Антон, тем более, что дон Сатарина Беспощадный и Арата спокойно дожили до событий повести.
Потому что, в очередной раз, у меня всё равно получается конспирология — тайный подтекст известных событий. А у Баркова вся суть сводилось к тому, что никаких описанных в тексте событий вообще не было — были другие события, разные события, а точнее, разные рассказы о событиях, изложенные посредством одного и того же текста. Который мы принимаем за «хронологически-однослойный», потому что у нас отсутствует многомерное мышление, мы ошибочно транслируем принципы нашей реальности на литературный текст. (Потому что мы не шизофреники.)
А Барков спокойно бы заявил, что в повести есть, по крайней мере, два слоя — две разные цепочки событий, зашифрованные в виде одного сюжета. И если один слой описывает смерть Сталина и Берии (слой Руматы-II/Араты Горбатого), то второй слой связан с событиями, которые происходили в СССР за 15-20 лет до этого, в тридцатые годы (слой Руматы-Освободителя/Гексы Ируканского/Араты Красивого). Иначе непонятно, зачем в тексте все эти ссылки на события двадцатилетней давности, ведь у гениальных писателей лишних и «непонятных» деталей не бывает.
Но, к сожалению, так гнать я не могу.