2. Отрывок из «Зеркала Магии» Курта Зелигманна
Жерар Анкосс, известный в литературе под псевдонимом Папюс (Papus; 1865-1917), посчитал необходимым начать свою книгу о Таро с личного введения в кабалу; Станислас де Гуайата составил свой оккультный трактат «Змей Генезиса» в соответствии с числами и кабалистическими изображениями Таро. Четырнадцатый раздел говорит об Умеренности. Он проиллюстрирован Четырнадцатым Арканом — Умеренностью — и рисунок выдаёт руку его секретаря Освальда Вирта. Альфонс-Луи Констан, также известный как Элифас Леви (1816-1875), также допускал кабалистическую интерпретацию Таро. В своём ярком произведении о догматической и ритуальной магии он использует буквы иврита и арабские цифры для обозначения глав. Другие чудеса были добавлены в колоду Таро с началом двадцатого века. Миссис Джон Кинг ван Ренсселер опубликовала в 1911 великолепную книгу «Карты для гадания, обучения и игры», обширный труд, посвящённый «Королевскому Пути». Колода, пишет она, происходит от старой практики гадания на магических палочках, фишках или стрелочках, бывшей в ходу в Египте, Греции и Вавилоне. В старинных залах египетских храмов изображения, которые сегодня мы находим на картах Таро, украшали все четыре стены. Жрец бросал пучок палочек на алтарь:
«Падая, они создавали рисунок, схожий с настенной росписью, и так как последняя представляла собой практический все события жизни, указания богов немедленно интерпретировались жрецами, которые доказывали таким образом, что Тот действительно был богом речи…» (Во французском здесь игра слов — «богом речи»=«говорящим богом» ).
Четыре фигуры, которые не входят в число Ату, король, королева, рыцарь и валет, могут быть сближены с четырьмя вырезанными на магических палочках фигурами. Эти символы представляют собой отца, мать, ребёнка или детей и домашних слуг, всех людей, для которых пророк хотел получить предсказание. Миссис ван Ренсселер заключает, что во времена упадка и гонений жрецы покинули храмы и тайно унесли с собой настенную живопись в виде рисунков Таро, с помощью которых они продолжали давать предсказания верующим. Из Египта жрецы отправились в Италию знаменитой дорогой зерна, соединяющей Александрию и Стойки недалеко от Неаполя. Эксперты Таро желали во что бы то ни стало, даже притягивая некоторые аргументы за уши, соединить колоду с гадательным искусством античности. Они оправдывали это желание, утверждая, что знатное происхождение добавило бы Таро почтенности. Такая предосторожность не кажется нам необходимой, с этим славным родством или без оного карты Таро привлекли множество людей и соблазняют и тех, кто не знаком с их замечательной историей.
Двадцать два Старших Аркана названы Человеком и соотносятся с ним — с его желаниями, страхами, мудростью и делами, добротой и злобой, так же как и с физическим телом. Целый мир заключается в человеке, «человеческий элемент» отсутствует только на двух картах — Колесе Фортуны, Десятом Аркане, где животные лишь карикатура на человека, и Восемнадцатом Аркане, Луне, где два астролога шестнадцатого века были заменены собакой и волком, воющими на луну. Это также две карикатуры на человека. Этим свойством карты Таро похожи на изображения соборов, живопись, скульптуры и витражи, выражающие — и они тоже — идеи человеческой формы. [Это размышление фундаментально, поскольку оно показывает, что, по примеру барельефов Нотр-Дам де Пари, козыри Таро могут служить поводом для алхимической интерпретации, оставаясь в одном ряду с наиболее ортодоксальными идеями герметизма]. Но мир соборов — небесный, мир Таро — земной. Таро — это отношения между человеком и земными вещами. Собор — между человеком и небом. [Легко показать этот парадокс, рассматривая козырь Таро или барельеф как духовный предмет, обитель философскую по отношению к части целого, так же как это описывает О. Канселье, когда возвращается к труду своего учителя]. Два рода изображений, религиозные и простые, отпечатываются в душе. Они мнемонические. Они содержат обширный комплекс идей, которые, выраженные на письме, заняли бы целые тома. Эти изображения могу быть «прочитаны» неграмотным так же хорошо, как и эрудитом. Средние века разработали мнемотехнику, гениальную систему помощи памяти. Мнемотехника обучала вспоминать и сравнивать вещи более сложные, более вариативные. Именно с этой целью Раймонд Луллий (1232-1316, средневековый мистик, поэт, философ, алхимик) (http://herve.delboy.perso.sfr.fr/lulle_clavicule.html) [ см. «Искусство памяти» Франса Йетса, Рутледжа и Кегана, Лондон, 1699, в переводе издательства Gallimard] написал своё «Ars memona», а ещё схожие базовые идеи являются основой странной книги «Ars memorandi», опубликованной к 1470 году. Её автор поставил себе трудную задачу выразить картинкой все сюжеты четырёх Евангелий. Для каждого Евангелия он выбрал фигуру: ангела, тельца, льва и орла, эмблемы Евангелистов [речь идёт о последнем козыре, Двадцать Первом, представляющем Мир. В «Словаре символов» Жана Шевалье, Алана Гербранта, издательства Laffont/Jupiter, 1982 для данного сюжета была допущена ошибка, когда авторы заменили тельца лошадью]. Он изобразил на рисунках небольшие сцены, объекты, аллегории и символы библейского окружения. Эти виньетки — столь разнообразные — были ничем иным как логическим и мнемоническим продолжением рассказов; вспоминая все картинки, неграмотный, предположительно, мог уложить в памяти весь Новый Завет. Для нас такая визуальная память кажется необычной, но она не была чем-то экстраординарным в те времена, когда лишь немногие умели читать и писать и когда картинки играли роль письменных текстов. Карты Таро, через их мнемонический характер, приближаются к изображениям «Ars memorandi», и если мы принимаем традицию, согласно которой детали Арканов, их украшения, атрибуты, цвета и прочее есть именно символы, то эти карты должны были содержать значительное число элементов, предназначенных для памяти. Но какие именно воспоминания они должны вызывать? Разница состоит в том, что «Ars memorandi» отсылают к хорошо известным библейским текстам, тогда как Таро ставит нас перед лицом загадок. «Королевский Путь» ведёт нас к территории, где мы сталкиваемся с нашим подсознанием. Рисунки Таро — это стереотипы, но то, что они внушают, находится в непрерывном движении. Они выражают не установленную доктрину, они ведут не к догме. Напротив, они освобождают нас от таких связей. Эта свобода может иметь психотерапевтический эффект, как это утверждают некоторые современные учёные, но прежде всего она высвобождает способности, которые были задавлены в нас условностями и повседневностью. Таро стимулируют нашу способность к воображению. Не существует ключа к Таро, но существует столько же интерпретаций, сколько людей, общающихся с картами. Таро, повторимся, не манипулируют теориями и доктринами, они интерпретируются с помощью естественного умения, данного одновременно и профану, и посвящённому. Маги девятнадцатого столетия пытались привнести в систему Таро эзотерическую доктрину, схожую с герметизмом. Их предположения могут быть оправданы как реакция против ничтожности и чрезмерного оптимизма их современников. Но их самонадеянность была, если можно так выразиться, «антитаротической», и ей не хватало добродетели, которую мы находим во многих картах Таро, мы говорим о чувстве юмора и иронии. Они заявляют, что их предположения являются истиной, с исключительной пророческой силой, присущей любому противоречию. Они квалифицируют как «возвышенные тайны мудрецов» то, что мы описали просто как извечные человеческие черты. Если желание установить непременную догму в Таро является ошибкой, такой же ошибкой является и желание изменять или «корректировать» рисунки, которые имеют вневременные прототипы. Прекрасные козырные карты ниоткуда не следуют, и это, несомненно, одна из привлекающих черт колоды. Реформировать их с целью адаптации к догматическим выражениям исчезнувшей цивилизации означает лишить их постоянных значений. Этот тип коррекции не был востребован теми, кто на протяжении веков нежно любил эти рисунки и продолжал видеть в них чудо. Как и астрология, Таро предлагает метод для предсказания будущих событий и познания человеческих характеров. Но Таро не переносит научный аспект астрологии. [Хотя, основываясь на работах по изучению статистических данных применительно к астрологии, мы не увидим абсолютно никаких возможных общих черт — или положения вещей — между наукой и астрологией, в общем, поднимать этот вопрос не имеет даже смысла]. Будущее, говорят гадатели на картах, не может быть расшифровано математически, астрологи пытаются обнаружить вселенский порядок с помощью подсчётов и абстракций и взывают к этому напрасно, как напрасно воющие собаки взывают к безразличной луне. Прорицатели, использующие Таро, со своей стороны, исследуют будущее с помощью интуиции, пророческих изображений, скопированных с образов на стенах пещеры подсознания. Их усилия, с этой точки зрения, имеют немного общего с герметизмом. Их социальный элемент, по сути, диаметрально противоположен. Герметизм изолирует интуицию, Таро же — это средство коммуникации.
Герметизм занимается своим собственным благополучием или самосовершенствованием; гадатель на картах собственно озабочен тревогами своего вопрошателя. Чем выше поднимается мастер герметизма по ступеням посвящения, тем более он становится равнодушен к событиям жизни; адепт Таро хочет знать, что происходит здесь, внизу, как сверхъестественное действует на человека: он обеими ногами стоит на земле.