Разум. Мемы и архетипы. §1
Итак, мемы — это не «паразиты, которые завелись в информационном пространстве», как их склонны представлять многие меметики; мемы — наши создания и инструменты, мемы — это то, из чего состоит среда нашего разума. Тот факт, что периодически сильные мемы овладевают группами людей, говорит не о «паразитизме» мемов, а слабости человеческих разумов. Мы пока не умеем управляться со сложными мемокомплексами достаточно хорошо, но мы делаем это уже намного успешнее, чем тысячи лет назад. Мы вообще работаем с информацией намного быстрее и лучше, чем наши предки. Мы развиваемся, а эволюция нашего вида продолжается.
Хотя Докинз призывал не рассматривать гены как существа с волей, он сам наделил их такими свойствами в своей книге, используя выражения вида «гены стремятся», «гены хотят» и т.п. Исследователи-меметики сделали с мемами ещё более страшную вещь, одушевив их чуть более чем полностью. Забавный парадокс будет заключаться в том, что одушевление мема — это мем, да и само слово «мем» — это мем. В мемах ровно столько жизни, сколько им способно дать наше воображение.
Но в конечном итоге, какими бы страшными не оказывались некоторые мемокомплексы, как например, мемокомплекс фашизма, они могут сделать с породившим их человечеством не больше того, что мы можем сделать с породившей нас планетой. Максимум кошмара, на которые мы способны, — это самоуничтожение, уничтожение нашей среды обитания, но планета просто начнёт всё сначала, как уже, возможно, делала до этого. Мемокомплекс может уничтожить своих носителей, но кто-то из людей выживает (кто-то всегда выживает) и начнёт всё заново.
Но не хотелось бы осуществления ни первого, ни второго сценария.
Поскольку это не научный труд, давайте снова пофантазируем о таких вещах, как оживающие творения. Если верить одной из наших самых древних сказок, мы во всём подобны тем, кто создал нас (сейчас не особенно важно, что это они подобны нам, поскольку созданы нашим воображением и одушевлены нашей верой), а потому тоже являемся творцами. Веками люди мечтали о том, чтобы подняться до уровня богов и творить свои миры. Меж тем, представим, что всё это время мы только этим и занимались. Что существует какой-то иной уровень реальности (назовём его n+1), который мы воспринимаем как нематериальный, информационный. Мы абсолютные хозяева этого уровня, мы порождаем миры и населяем их сущностями, правда, иногда наши герои берут над нами верх, никто ведь не отменял законов обратной связи. Ну и потом, мы же тоже влиянием на породивший нас физический мир, мы реальная сила, мы можем поворачивать реки вспять, заставлять моря расступаться и превращать джунгли в австралийские равнины. Мемы, которые в зависимости от размера и срока жизни могут быть уподоблены видам и особям, народам и человекам, так же влияют на нас, поворачивая реки нашего воображения вспять. Огромный мемокомплекс так же способен выжечь джунгли материка нашего внутреннего мира. Но при всём том они остаются нашими созданиями, и они всегда будут в нашей власти.
Потому что мы обладаем свободой воли верить в то, во что хотим, и не верить в то, во что хотим. По крайней мере, должны бы ей обладать. Некоторые, допустим, отказываются и называют себя «рабами». Отказ от выбора — это тоже выбор, просто в итоге он ведёт в никуда.
Безусловно, как я сама сказала выше, отследить самые древние мемокомплексы уже невозможно; так же как невозможно перестать думать словами родного языка (или второго родного языка, любого языка, в конце концов), перестать реагировать на значимые образы, перестать быть частью всех человеческих общностей разом, и так далее. Но до определённой степени мы можем выбирать, во что нам верить, и стремиться делать всё, чтобы защищать эту возможность выбора, не только лично для себя, но и для каждого из разумных существ на нашей планете.
Свобода воли — не иллюзия, хотя, конечно, тоже мем. Правда, мем рока и/или судьбы явно древнее. Но если уж выбирать, почему бы для начала не выбрать именно свободу?