Тело. Движение и воображение. §2

 

(автор: arishai)

 

Познание этого — эмоциональной и телесной памяти, как в самом себе, так и в других, совсем не такое простое дело, как может показаться. Не только потому, что понимание — редкое умение, или потому, что услышать что бы то ни было тяжело (не только сейчас — из-за возрастающего информационного шума, нет, так было всегда, просто причины были разные), но ещё и потому, что интерпретация воспринимаемого индивидуальна. Интерпретация нагружена.

Даже в самом себе мы чаще видим то, что готовы увидеть, что уж говорить о других людях. Особенно учитывая, что способность постигнуть другого — это вообще спорная вещь. В философии по этому поводу сломано много копий, и далеко не всегда в диспутах, ценность которых лишь в самом споре. Во многом эти рассуждения философов значимы и для практики.

 

Один из основных вопросов в философии телесности: где же проходит граница между мной и другим? Как я вообще понимаю, что я заканчиваюсь на этой линии, этой поверхности, что заставляет меня отделять себя от мира? Каким образом я понимаю, что нечто является внешним по отношению ко мне, а потому может оставить во мне свой отпечаток, изменить меня и, возможно даже, посягнуть на мою целостность и безопасность?

Как и когда формируется навык, который позволяет человеку выделять себя из внешнего мира, воспринимать себя как нечто отдельное и целое? Пока нет доказательств, что животные вообще способны на это, что в их понимании существуют такие феномены как «я» и «внешний мир». Возможно, такой способ восприятия свойственен только разумным и предразумным существам.

«Присутствие и отсутствие матери — это действительно колоссально важный момент для младенческого развития. Если бы мать присутствовала всегда (или почти всегда отсутствовала), то ребёнок не мог бы научиться разделять представляемое и реальное. А поскольку она то присутствует, то отсутствует, у ребёнка потребность то удовлетворяется, то нет, а значит, создаётся предпосылка для опредмечивания потребности. С этим и связан переход к принципу реальности. Если на пути этого перехода возникают какие-то трудности, то формируется психотическая структура: психиотик потом как бы возвращается к этим ранним этапам: он не может дифференцировать своё и чужое, например, свою мысль и слово, слово и вещь, т.е. как бы попадает из мира. В котором есть субъект и объекта, в мир, где субъект и объект перемешаны — и тогда возникают бред и галлюцинации. Но здесь необходимо существенное уточнение.

…ребёнок не различает внешние и внутренние объекты не потому, что он их видит (воспринимая или воображая), но не знает, как один от другого отличить. Вовсе не так, в его мире нет ещё этих объектов, нет разных сфер, внешней и внутренней. Не «видит, но не может различить», а не видит вовсе: его мир, действительно, диффузен, униполярен».

«Психосемиотика телесности» (под общ. ред. и с предисл. И. В. Журавлёва, Е. С. Никитиной. Изд. 2-е)

Т.е. в его мире ещё не произошло разделение на мир собственно и его самого, как объект, обладающий границами и отделённый от мира. Есть только он сам, и он сам — есть мир.

Выделение себя из мира происходит со временем, это навык, который мы приобретаем и развиваем. Мы узнаём, что есть «я» и «моё», и хотя это кажется утратой целостности с миром, всё наоборот: это первый шаг к обретению истинной целостности. Её парадокс как раз в том, что сначала нужно узнать, что есть разделённость, чтобы позже, преодолевая её, понять, что есть целостность. Иными словами, нужно пройти один виток спирали и выйти на следующий.

Каждое взаимодействие с миром даёт нам всё более чёткое представление о том, где же пролегает граница.

«Неоднозначность местоположения границы между субъектом и объектом может быть продемонстрирована в классическом психологическом феномене зонда. Его смысл заключается в том, что человек, использующий для ощупывания объекта зонд, парадоксальным образом локализует свои ощущения не на границе руки и зонда (объективно разделяющей его тело и не его зонд), а на границе зонда и объекта. Ощущение оказывается смещённым, вынесенным за пределы естественного тела в мир внешних вещей. Зонд, включённый схему тела и подчинённый движению, воспринимается как его продолжение и не объективируется.

Наиболее важно в этом феномене то, что граница локализации ощущений (т.е. граница между Я и не-Я) прямо зависит от границы автономности/предсказуемости. В случае с зондом, например, ощущение сразу смещается на границу рука/зонд, если зонд начинает двигать не только сам субъект. Движимая другая лицом или неясным механизмом палка, которую я держу в руке, сразу же перестаёт быть зондом, а становится объектом. То же самое происходит, если мне не известна конфигурация зонда и ожидаемые ощущения не совпадают с действительными.

Феномен зонда позволяет продемонстрировать как минимум два момент субъект-объектной диссоциации. Во-первых, факт подвижности границ субъекта, а во-вторых, универсальный принцип объективизации: своё феноменологическое существование явление получает постольку, поскольку обнаруживает свою непрозрачность и упругость. Сознание проявляет себя лишь в столкновении с иным, получая от него «возражение» в попытке его «поглотить» («иное» не может быть предсказано, и именно граница этой независимости есть граница субъект-объектного членения). Всё, что при этом оказывается по одну сторону границы, есть Я, а то, что лежит по другую, — иное

«Психосемиотика телесности» (под общ. ред. и с предисл. И. В. Журавлёва, Е. С. Никитиной. Изд. 2-е)

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

Страницы ( 1 из 14 ): 1 23 ... 14Следующая »