Тело. Движение и воображение. §2
***
Миф гетерохронен: он разворачивается в жизненном времени человека (разворачивает жизнь человека?), движет народами, дремлет в веках, переживая сфинксов и пирамиды. А если уж инвестировать ресурс внимания, то, согласитесь — в активы стабильные.
[…]
Наиболее распространено заблуждение, что миф есть дискурс».
«Психосемиотика телесности» (под общ. ред. и с предисл. И. В. Журавлёва, Е. С. Никитиной. Изд. 2-е)
Я чаще всего использую этот термин для обозначения некой устойчивой информационной общности, имеющей очень простую изначальную, очень древнюю структуру, на которую может быть нанизано множество интерпретаций, из которой может расти множество новых ветвей, но которую всё равно можно узнать, как бы она не маскировалась. И узнать её, в принципе, может любой человек.
Не назвать, не указать пальцем, не сказать себе: «Сейчас и здесь происходит ещё одно действие мифа», — для таких вещей нужно иметь интерес к изучению мифа и некоторый опыт. Но узнать — узнать может каждый.
При столкновении с мифом человек реагирует определённым образом. Достаточно часто он может почувствовать, что «им что-то ведёт». Он совершает действия, которые кажутся наиболее верными в предложенных обстоятельствах, следуя связям в «кристаллической решётке» мифа. Но намного чаще миф воспроизводится не в жизни, а в искусстве. В историях, которые мы рассказываем друг другу; чем более мифологична история, тем до большего числа людей она «доходит», большее количество «трогает» и для большего количества «имеет смысл».
Это практически невозможно повторить нарочно, но такую историю очень легко воспроизвести, следуя за тем, что мы называем «чутьём творца». Талант — это способность чуять, куда должна повернуть линия. Линия сюжета, траектория кисти, мелодии — не важно, чего именно. Линия. Нить, следующая в лабиринте мифа. Как и самый первый лабиринт, лабиринт мифа обманчиво прост; из него легко найти выход, но опасность лабиринта вовсе не в его запутанности, а в том, куда он уводит, когда вы следуете его простым путём. Самые древние мифы — самые простые, поэтому самые сильные, самые устойчивые и самые опасные.
Им невозможно составить конкуренцию — это всё равно, что конкурировать с Древними Лавкрафта.
«Разработанными до сих пор средствами точных и гуманитарных наук, СМД-методологии, социальной инженерии и т.д. по отдельности не удаётся за редким исключением создать искусственные мифы, сопоставимые по устойчивости и долговечности с мифами, возникшими в социуме без их сознательного участия и прошедшими суровый естественный отбор. Если миф всё-таки «случается», никто не в состоянии припомнить, как это произошло. Почему оказались «долгожителями» те мифы, а не другие, как они функционируют, каким образом воспроизводятся — остаётся неясным. Это является не только технологической, но прежде всего теоретической проблемой».
«Психосемиотика телесности» (под общ. ред. и с предисл. И. В. Журавлёва, Е. С. Никитиной. Изд. 2-е)
Древние Лавкрафта, кстати, — это тоже интерпретация устойчивого и старого мифа.
Я убеждена, что все мы рождаемся со способностью чуять мифы и творить собственные; видимо, первое необходимо для нашего выживания, а второе, вообще говоря, является единственным достоверно известным признаком разумности. Разум — это способность создать принципиально новую информацию. И это то единственное, чем мы в самом деле отличается от большинства животных.
Мы рождаемся со способностью к коммуникации с себе подобными, с потенциальной возможностью взрастить в себе разум, и входим в общее поле. Мы формируем в себе внутреннего другого и вступаем в собственную бездну. И вот проходя её, мы возвращаемся к тому, с чего начинали, — к общему полю.
Мы стоим в самом начале Бездны воображения человечества. Ступая на неё вместе, мы можем стать чем-то большим, чем группа, создать собственную реальность и удерживать её сколько потребуется.
В этом нет ничего особо нового. Взять, допустим, закрытые группы аутентичного движения, существующие десятилетиями. Люди, входящие в такую группу, могут встречаться раз в год, но созданная ими и поддерживаемая реальность существует всё это время. Она просто «сворачивается», когда они расходятся, и «разворачивается» вновь, наполняя общее поле.
Однажды созданные связи никуда не деваются. Они могут не функционировать годами. Но они всё ещё там, где и были.
«Миф пронизывает границы. В том числе — границу индивидуальности. Тогда при реконструкции он предстанет перед нами некоторой субъект-объектной композицией. Поэтому фон для полагания мифа должен включать как внутренний мир человека, так и внешний.
[…]
Для функционирования мифа существенно, что есть некоторая область внутреннего мира человека, недоступная непосредственном рефлексивному осознанию, в которой реакции на состояния сознания и события внешнего мира могут задерживаться и накапливаться; она к тому же содержит ряд устойчивых фокусов внимания (архетипов, систем конденсированного опыта), имеющих свойство непосредственно стимулировать человеческую активность.
…Бессознательный опыт индивида вовлекает его в коллективные действия, которые осознаются в виде судьбы, рока и т.д., поддерживают актуализированный тип социальной практики, который приводит его в ту же или иную типовую ситуацию, возбуждающую тот же или иной архетип.»
«Психосемиотика телесности» (под общ. ред. и с предисл. И. В. Журавлёва, Е. С. Никитиной. Изд. 2-е)
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14