Тело. Движение и воображение. §2
Всё, что принадлежит мне. — прозрачно и ясно. Управляемо. Предсказуемо. Поэтому так пугают ситуации, когда мы перестаём владеть своим телом, когда оно выдаёт нечто такое, чего мы не ожидали. Самый яркий пример — ситуация потери сознания, не внезапного, а медленного соскальзывания в это состояние, когда ноги и руки становятся ватными, зрение меркнет, в ушах всё громче звучит шум. Мы — это наше тело, я — это моё тело, и когда оно перестаёт быть моим, исчезаю я.
И всё, чем я могу управлять, — моё, не чужое, не другого, моё. Пусть это не часть моего тела в физическом смысле, но оно полностью понято и управляемое, поэтому моё. Вещи в моей комнате, подобранный по руке инструмент, клавиатура под моими пальцами — все материальные вещи, которые я знаю так давно, что в некоторые моменты не отделяю от себя. Они становятся продолжением меня, включаются в границе моей телесности.
Но это не только вещи, само пространство — его конфигурация, его фактура, цвет, звуки, которое оно создаёт, тоже принадлежит мне. Места, которые я знаю, как свои пять пальцев — как собственное тело, тоже включены в границы моей телесности.
И множество нематериальных феноменов, прежде всего единиц и систем информации, которыми я пользуюсь постоянно, — язык, на котором я думаю, другие искусственные знаковые системы, жесты, мимика и позы, всё, что я использую для общения с миром, принадлежит мне, всё является мной.
Весь мир вокруг меня является мной. Я распространяюсь по всем направлениям в пространстве, медленно рассеиваясь на периферии зоны моего влияния. Мои границы растворяются там, очень далеко от границ моего физического тела. Мой разум продолжает меня так долго, насколько хватает моей способности узнавать и присваивать.
И только там, за пределом влияния этой способности и начинается «настоящий» внешний мир.
«Тело как физический механизм подчиняется целому ряду объективных законов и ограничений: я не могу поднимать неограниченную тяжесть, не могу передвигаться с неограниченной скоростью, тело недостаточно ловко для выполнения моих причуд, оно слабо, устаёт и проч. Его «прозрачность» исходно неполна, и естественными формами его «проявления» выступают физиологические функции. …Наконец, тело подвержено деструкции со стороны внешнего мира: для него, а не для субъекта существуют законы физики, острота ножа и жар огня…
При этом тело мне более или менее послушно, я могу им управлять. И именно это чувство авторства позволяет мне называть его моим. Это внутреннее противоречие зафиксировано языком в самом определении «моё тело», подчёркивающем его одновременную принадлежность и непринадлежность. …Значительная часть ограничений, накладываемых на тело, усваивается субъектом так же, как перцептивные схемы и языковые игры, «растворяя» жёсткую конструкцию организма-субъекта и оставляя лишь его редуцированную, «превращённую» часть, которую я и называю — «моё тело».
Строго говоря, реальным и, по сути дела, единственным феноменом сознания является не столь укоренившаяся оппозиция субъективного и объективного, а именно феномен тела, [выделено мной — О.Т.] понимаемого в самом широком смысле «полупрозрачной» (одновременно и объективированной, демонстрирующей сопротивление, и субъективированной, допускающей управление) реальности.
…Если быть до конца последовательным, то речь даже должна идти только об одном реально существующем феномене — теле. Ибо только оно одно и доступно нашему сознанию, и именно его в различных степенях «замутнённости» мы называем субъектом и объектом.»
«Психосемиотика телесности» (под общ. ред. и с предисл. И. В. Журавлёва, Е. С. Никитиной. Изд. 2-е)
Там, где начинается «настоящий» внешний мир, меня нет. Потому что для меня нет ничего, кроме моего тела, моей телесности. И там, где она заканчивается, заканчиваюсь я.
Это очевидно. Но если вы начнёте думать об этом по-настоящему, вас накроет странное чувство. Мы не можем представить того, о чём не знаем. Всё, что мы знаем, существует, пусть даже оно плотное, непрозрачное и чужое, но одно наше знание о его существовании уже делает его на самую малую часть нашим.
Любое знание о чём-либо является началом присвоение этого чего-то.
Там, где нас нет, там, где нет и крупицы нашего знания, нет ничего. Это не тот внешний мир, о котором мы что-то знаем, ведь он соприкасается с нашими границами, нет, это абсолютная пустота для нас, потому что этого нечто ещё даже не существует.
Внешний мир неподконтролен мне и не присвоен мною, но он уже всё равно уже в какой-то мере часть меня, потому что я знаю о нём, потому что я его наблюдаю. Единственный реально существующий феномен для меня — моё тело, и мир существует только тогда, когда является его частью.
А значит, на самом деле, нет границ моей телесности, я распространяюсь всюду и везде, всё, до чего я могу дотянуться фокусом своего наблюдения, уже является и мною в том числе (пусть и не только), и есть лишь области менее или более мне подконтрольные.
По совокупности своего опыта мы всегда можем понять, что же из существующих феноменов является нашим — более подконтрольным, а что — ненашим (но повторяю, существующим, известным, узнанным), менее подконтрольным.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14