Разум. Мемы и архетипы. §2
Историю цивилизации при желании можно представить как борьбу мемов. Вообще говоря, историю цивилизации можно представлять как угодно, именно поэтому существует столько теорий того, как, почему, за счёт каких сил и в какую сторону меняются человеческие сообщества. Все эти теории сходятся, по большому счёту, только в том, что в какой-то момент количество переходит в новое качество, но количество чего и в какое качество — на это все дают разные ответы. И, конечно же, все теории и правильны, и неправильны, одновременно: каждая описывает лишь часть сложной системы, которую мы создаём, просто существуя, проживая свои жизни, но ни одна не описывает систему целиком. И как только теория начинает претендовать на всеохватность и единственно правильное объяснение, она становится ложной. Тем не менее и по сию пору находятся люди, погружённые в поиски «схемы, которая всё объясняет», хуже того: находятся люди, уверенные, что они нашли такую схему.
Среди меметиков тоже крайне сильны настроения в духе «мемы всё объясняют» (что вполне понятно: новая теория и должна быть агрессивной и самодовольной, если хочет в конце концов отвоевать себе хоть какое место под солнцем). Но, мягко говоря, это не так.
И всё же меметика описывает ещё одну часть системы, которая до того оставалась в тени: она описывает борьбу за выживание информационных единиц, создаваемых и воспроизводимых людьми. Не просто идей (идея о борьбе идей не нова), а именно информационных единиц, пусть не обладающих жизнью и волей в биологическом смысле, но всё же имеющих цель — распространяться, что означает захват как можно большего количества носителей. Это жизненная стратегия вирусов, как я уже говорила, но мемы далеко не всегда разрушительны, напротив, подавляющее их большинство необходимы нам для общения, сохранения знаний, поддержания социальности. И, разумеется, есть меньшинство, обладающее поистине разрушительной силой.
Описывая человеческую историю как борьбу мемокомлексов, мы можем даже начать с того периода, когда о цивилизации ещё и речь не шла: о конкурировании неандертальцев и кроманьонцев (оставим за скобками денисовцев и прочих наших родичей, тоже канувших в Лету). Наши предки (в данном случае — предки индоевропейской общности) «подхватили» часть генов неандертальцев, полезных для выживания в ту холодную эпоху (более густой волосяной покров, длинные носы и т.п.), а в остальном шансы на выживание и так были равны. С точки зрения разума виды, скорей всего, также находились на одной ступени развития. Неандертальцы, к тому же, имели преимущество «коренных жителей», давно и прочно обосновавшихся на территории будущей Европы. И всё же проиграли именно они.
Любопытно, что мы явно были «заражены» разными мемами, тогда ещё бывшими скорее паттернами поведения, чем идеями. Например, по результатам некоторых раскопок обнаружилось, что в жилищах неандертальцев инструменты, игрушки, украшения, остатки пищи перемешены друг с другом. В жилищах кроманьонцев для всего были заведены свои углы.
Возможно, при прочтении этого вы ощутили какую-то смутную уверенность, что именно второй вариант более правильный. Если это так, то это работа древнего базового паттерна, требующего в той или иной степени упорядочивать свой быт. Именно он оказался более необходимым для выживания.
Разница в поведенческих паттернах, в правилах общежития, в устройстве древних общностей не была единственной причиной нашего выигрыша в этой борьбе (сделавшего нас настолько одинокими, что мы теперь учим языку шимпанзе и бонобо или верим в бигфутов, лишь бы не быть одними во Вселенной). Но она была частью комплекса причин и сыграла свою, немалую роль.
Изучая историю, мы можем находить крупные и малые события, объяснить которые вполне возможно с точки зрения борьбы и жизненного цикла мемокомплексов. Мы можем увидеть, как мемокомплексы, комплексы идей постепенно завоёвывают человеческие разумы или теряют их.
Например, проследить как постепенно люди «заражались» идей прав животных: от «The Four Stages of Cruelty» до «Greenpeace». Или как внезапно сошла на нет деятельность ку-клукс-клана, и бывшая весьма многочисленной на протяжении десятилетий организация потеряла всё своё влияние за год. Как религии нового типа становились мировыми, как фашизм сводил с ума нации, или даже наблюдать в режиме реального времени, как идея «экологического существования» становится всё более важной для развитых стран.
Если рассуждать о разрушительных мемокомплексах, «демонах» (как их называл Юнг, говоря о фашизме), то нужно будет признать: практически любой мемокомплекс, доведённый до абсолюта, становится разрушительным. Некоторые, безусловно, склонны к этому более других; в основе таких мемокомплексов изначально положена идея об ограничительных условиях. Но даже внешне мирные, имеющие центральной идеей нечто положительное, мемокомплексы (например, такие как раннее христианство или экология) могут доводить своих носителей до крайне неприятных вещей.
Такое случается, когда мемокомплекс в буквальном смысле овладевает человеком, и носитель теряет контроль над своими действиями и мыслями. Превращаясь в сверхидею, мемокомплекс способен с лёгкостью уничтожить не только разум, но и физическое тело носителя, и хорошо, если только его.
«Люди, ставшие жертвой воздействия архетипа, способны на любое безумие. Если бы тридцать лет назад кто-нибудь осмелился предсказать, что наше психологическое развитие направлено к возрождению средневековых преследований евреев, что Европа вновь содрогнется перед римскими фасциями и поступью легионов, что люди вновь будут отдавать честь по римскому обычаю, как два тысячелетия тому назад, и что архаическая свастика вместо христианского креста будет увлекать вперед миллионы воинов, готовых на смерть, — такой человек был бы освистан как несостоявшийся мистик.
Что же происходит сегодня? Как это ни удивительно, но весь этот абсурд является страшной действительностью. Частная жизнь, частная этиология и сугубо индивидуальный невроз превратились почти в фикцию в современном мире. Человек прошлого, живший в мире архаических «коллективных представлений», возродился вновь в самой видимой и болезненной реальности, причем произошло это вовсе не среди кучки неуравновешенных индивидов, а среди миллионов людей.
Архетипов существует столь же много, как и типичных ситуаций в жизни. Бесконечное повторение запечатлело эти опыты в нашей психической системе не в форме образов, наполненных содержанием, а вначале лишь в формах без содержания, представляющих просто возможность определенного типа восприятия и действия.
При возникновении ситуации, соответствующей данному архетипу, он активизируется и появляется побуждение, которое, как и инстинктивное влечение, прокладывает себе путь вопреки всем доводам и воле, либо приводит к конфликту патологических размеров, то есть к неврозу.»
Там же
Можно ли избежать заражения запирающим мемокомплексом, власти демона? Я не знаю. Не знаю, можно ли, если с самого рождения её мемы проникают в твой разум, её центральная идея преподносится как наивысшая справедливость, а все вокруг ей следуют. Точнее, я знаю, что это возможно, история показывает это: рано или поздно такие мемокомплексы пожирают сами себя.
Для информационной среды, как и для биологической, справедливо утверждение, что только баланс поддерживает жизнь, и мемокомплексы должны находится в балансе друг с другом. В конце концов, выжившие занимают соответствующее им место, получают ровно то количество последователей, которое могут поддерживать, и система приходит в равновесие.
До той поры, пока что-то ещё не качнёт её в ту или иную сторону.
Наверное, удивительнее всего то, что и получающие огромную власть мемокомлексы, и мемы-однодневки имеют один и тот же источник — разум человека. Здесь есть и ответ на вечный вопрос значения личности в истории: личность, ставшая автором значимого мемокомплекса, играет огромное значение в истории. Наверное, следуя мутациями информационной среды, разные люди могут сформулировать схожие мемы примерно в одно и то же время, почему нет? Тогда мы назовёт это народной волей, на которую пенял Толстой, задавая себе вопрос, имели ли значение личности Наполеона и Александра в тот период истории. Толстой для себя пришёл к выводу, что нет, и наверняка был прав: крайне редко автор значимого мемокомплекса является ещё и одним из власть предержащих. Власть — как невидимый барьер, отрезающий человека от информационной среды общества, власть обедняет духовную и интеллектуальную жизнь и лишает столь многого, что удивительно, что кто-то жаждет её. С момента рождения национального государства как института и вплоть до двадцатого века не существовало государств, где властители не были бы лишены привилегии быть включёнными в общественные процессы. Что автоматически лишало и лишает их возможности формулировать и создавать мемы, которые на самом деле были бы нужны обществу.