«Укрощение строптивой» и эволюция экспозиции

(автор: gest)

 

Во второй половине 16-го века спектаклю полагался пролог — на сцену выходил специальный человек и в стихах объяснял публике, о чём повествует эта пьеса, где происходит действие, и как это понимать. Достаточно посмотреть, как начинается «Доктор Фауст» или «Мальтийский еврей» Марло. Шекспир тоже иногда использовал такой пролог (напр., в «Генрихе V»), но к тому моменту этот приём уже начал выходить из моды. Шекспир высмеял его в своём «Сне в летнюю ночь», где худшая пьеса на свете, «трагическая комедия» «Пирам и Фисба», поставленная худшими на свете актёрами, начинается, естественно, с пролога:

                Пролог

Синьоры, наш сюжет, быть может, тёмен вам;
Но, сидя до конца, вы в нём разобрались бы.
Вот этот человек, извольте знать, Пирам;
А это, так сказать, черты прекрасной Фисбы.
Сей муж, с известкою и штукатуркой, есть
Та подлая Стена, что любящих делила.
Сквозь трещину в Стене, — прискорбно
произнесть, —
Они шушукались. Вот так оно и было.
А этот, с фонарём, терновником и псом,
Являет Лунный Свет; зане при Лунном Свете
Сии любовники сходилися тайком
К гробнице Ниновой, любовь держа в секрете.
А этот страшный зверь, по имяреку Лев,
Чуть Фисба первою поспела на свиданье,
Спугнул и ужаснул влюблённое созданье.
Красавица бежит и плащ роняет свой;
Лев пачкает его своей кровавой пастью.
Является Пирам, высокий, молодой;
Он видит Фисбин плащ, который мертв,
к несчастью;
И тут, хватая меч, могучий, мрачный меч,
Плоть персей пламенных пронзает под предсердьем.
А Фисба, в стороне успевшая прилечь,
Меч тащит вон и мрёт. Все прочее с усердьем
Лев, Лунный Свет, Стена и нежная чета
Изложат полностью из собственного рта.

Двоё влюблённых, принадлежащих к враждующим семействам, тайно встречаются, юноша думает, что влюблённая умерла и убивает себя, а она видит, что он погиб, и закалывается его клинком. В итоге, «Стена, разделяющая их семейства, рухнула». (В классическом переводе Лозинского: «Стена рухнула, которая разделяла их отцов«.) Сюжет античный, но я тут вижу очевидную самопародию, тем более, что «Ромео и Джульетта» тоже начинается с пролога, который всё объясняет:

Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладёт конец непримиримой розни.
Их жизнь, любовь и смерть и, сверх того,
Мир их родителей на их могиле,
На два часа составят существо
Разыгрываемой пред вами были.
Помилостивей к слабостям пера —
Их сгладить постарается игра.

Худшая пьеса на свете, воистину.

На смену прологу пришла экспозиция, когда персонажи, появляясь на сцене, первым делом разъясняли сюжет и свою роль в нём в форме «непринуждённых» монологов. Как в «Укрощении строптивой»:

                Люченцио

Сбылось мое заветное желанье
Увидеть Падую, наук питомник,
И наконец в Ломбардию я прибыл —
Волшебный сад Италии великой.
Благодаря отцу, его заботам
И доброму ко мне расположенью,
Я заручился обществом твоим,
Испытанный слуга мой, верный Транио.

Как Транио должен на это реагировать? «Спасибо, господин, что рассказали мне, кто я такой, а то я шёл и думал: кто я? зачем я здесь? куда я иду?»

Другое дело, что Шекспир мог превратить подобную экспозицию в настоящий шедевр. «Ричард III» начинается с того, что Ричард выходит на сцену, поворачивается к «камере» (то есть, в зрительный зал) и говорит: «Наши победили, наступил мир, но мне в этом мирном мире делать нечего, поэтому я решил стать законченным злодеем». И это круто, потому что… это круто.

Так вот, где-то так к двадцатым годам 17 века европейские драматурги окончательно поняли, что так делать нельзя. «Раба своего возлюбленного» Лопе де Вега начинается с гениального зачина. На сцене мужчина и женщина. Женщина произносит: «Конец всему, дон Хуан!» И всё. Зритель уже заинтригован. Он хочет узнать — конец чему? Что кончено? Что это было? Кто эти люди и что их связывает? Так и надо начинать пьесы.

***

arishai сказала, что эта последовательность демонстрирует не только рост мастерства драматургов, но и эволюцию зрителей. В начале зрители плохо понимали идею театра, как такового, и им необходимо было всё разжёвывать: сейчас вы увидите то-то и то-то, понимать эту нужно так-то и так-то. («Будущие события, показанные в этом фильме, произойдут в будущем» — пролог к фильму «Plan 9 from Outer Space».) Но за считанные десятилетия зрители научились понимать пьесы и схватывать всё на лету, поэтому старые способы представления сюжета стали казаться такими неуклюжими.