Курии как вид, часть 2
Теперь мы подошли к самому интересному. Тарл Кабот спрашивает у своего собеседника, как курии вообще смогли стать разумными существами, при таких-то исходных данных. Пол-Уха начинает рассказывать ему про убийства, the killing, те самые ритуальные поединки до смерти, на которые сбегались посмотреть все примитивные курии. И которые велись уже даже не за право оплодотворить яйценосов, хотя и за это тоже, но потому что доминантам нравилось убивать друг друга, а всем остальным нравилось на это смотреть. Разума у них ещё не было, но зрелище их завораживало.
Это процесс можно исследовать механистически, на основе опытов с колониями примитивных термитов. Слияние колоний может происходить мирно или агрессивно. Агрессивность свойственна для мелких колоний. Если две мелкие колонии сталкиваются, их «царские особи» ползут навстречу друг другу и начинают друг друга убивать. В результате образуется единая колония. Если после драки у «царских особей» недокомплект, или образовавшая колония слишком велика для одной пары, кто-то из рабочих особей превращается в нового производителя (у термитов такое бывает). Большие колонии объединяются мирно, простые термиты и «царские особи» терпят новых соседей и не проявляют особой агрессивности. По мнению учёных, это происходит потому, что в крупных колониях присутствует более высокая вариативность индивидуального запаха, поэтому чужаков проще принять, как разновидность нормы.
Подобные явления можно было бы ожидать и у курий. Встреча мелких колоний — бой двух доминатов, победитель получает всё — яйценосов, носителей, рабочих. Оба сдохли, или колония получилась слишком большой и часть отвалилась — один из недоминантов превращается в нового доминанта, и все довольны (а если таких проснувшихся доминантов несколько, то они дерутся между собой, как голые землекопы за трон царицы осиротевшей колонии). Крупные колонии, в принципе, готовы терпеть существование соседей, доминанты мирятся с существованием доминантов, если каждому из них хватает ресурсов.
Но посмотрим на это с другой стороны. Есть такие человекообразные обезьяны, как бонобо, наши ближайшие родственники, наравне с шимпанзе. Бонобо все свои проблемы решают сексом, а проблем у них очень много. Бонобо — сложные, умные, нервные и исторически весьма агрессивные существа, если судить по вышеупомянутым собратьям. Поэтому любое сильное потрясение — встреча с другой стаей, или какая-нибудь полезная и питательная находка — заставляет их бешено совокупляться. Им надо выпустить пар, чтобы затем уже действовать по обстоятельствам.
Теперь смотрим на курий. Это сложные, высокоразвитые, умные хищные существа, несознательно пытающиеся сами себя одомашнить. Они периодически срываются. У них внутри набор противоречивых программ. С одной стороны, они рождаются тупыми хищниками с рептильным мозгом, реагирующим на самые простые стимулы. «Мелкое, бежит, лови, грызи, запах крови, атака». От этой программы невозможно избавиться. (Возможно, это одна из причин, почему детёнышам стоит опасаться доминанта. Слишком большая разница в размерах может спровоцировать инстинктивную реакцию на мелкую добычу, а с тормозами у доминантов всегда было плохо.) В куриях сидит целый набор таких инстинктивных вещей — от необходимости царапать пол лапой после каждого испражнения, до ритуального видоспецифического вопля, отмечающего удачную охоту. С другой стороны, они осторожные и умные стайные хищники, которые нападают только тогда, когда убедятся в слабости жертвы, которые анализируют поведение потенциальной добычи и вырабатывают план действий. Но в них так же сидит генетическая программа многих поколений успешных доминантов, вызывающая иррациональное ощущение собственной непобедимости, требующая проявлять предельную агрессию и добиваться безусловного уничтожения противника. И генетическая программа недоминанта, требующая подчиняться более статусным особям и радоваться их успехам, как своим собственным. Это существо, живущее в колониях и реализующее себя через колонию, и это волк-одиночка, которому не нужно ничьё общество, кроме общества еды. Перефразируя gimli_m, такое сочетание кого угодно сделает чокнутым.
Курии нашли ответ в наблюдении за поединком доминантов. Этот психосексуальный спектакль, как высшее проявление духа расы, спаивал их в единое целое. Они ещё не стали разумными существами, но они уже могли пережить катарсис. Смертельные поединки стали фокусом их способности к эмпатии. Доминант, олицетворение Жизни, Смерти и Власти истекал кровью и умирал у них на глазах, искупая своей жертвой эволюционные грехи целой расы. Доминант торжествовал, поднимая к небу свою окровавленную зубастую пасть, и все они в этот момент рычали вместе с ним и были им. Это позволяло куриям выпустить пар, успокоится, снять накопившееся напряжение. После этого они могли объединиться с соседями в одну группу или мирно разойтись. Высокоранговые доминанты, понаблюдав за убийствами, становились терпимее к неокрепшему молодняку и другим высокоранговым доминантам. Именно это, в конечном счёте, заложило у курий основу горизонтальной и вертикальной интеграции.
Раса регулярно жертвовала доминантами, но возможность избежать массового кровопролития и запустить процесс объединения семей в племена того стоила. Если бы разросшиеся колонии постоянно воевали друг с другом, стенка на стенку, не имея другого выхода для своей врождённой агрессии, жертв было бы гораздо, гораздо больше. Как у тех же сурикатов.
Базовый миф курий. Две гигантские армии выстроились друг напротив друга. И два полководца, два лучших воина своих армий, сошлись в центе поля, чтобы решить судьбу войны поединком. Один из них умер, а второй истекал кровью из страшных ран, и в этот момент вражда кончилась, ибо все собравшиеся осознали, что они — Народ.
— Доминанты стали такими, какими они есть, в результате полового отбора.
— Недоминанты стали такими, какие они есть, в результате полового отбора.
— Половой отбор, в данном случае, это результат выбора со стороны самок, яйценосов, стремящихся максимизировать свой репродуктивный успех.