Почему Мелькора зовут Мелькор
То, что творил Саурон в Нуменоре:
«Саурон же подбивал короля срубить Белое Древо, Нимлот Дивный, что рос при королевском дворе, — память об эльдарах и свете Валинора.
…Король уступил Саурону и погубил Белое Древо, тем самым отрекшись окончательно от союза, заключенного его предками. По веленью Саурона на холме посреди златого Арменелоса, нуменорского града, выстроили огромный храм; был он круглый и на высоком цоколе в пятьсот локтей шириною: стены — пятьдесят локтей толщиной и пятьсот локтей высотой, а венчал их огромный купол. Купол этот покрыли серебром, и он так блистал в лучах солнца, что был виден издалека; но очень скоро свет его померк, а серебро почернело. Ибо посреди храма, на алтаре, пылал огонь, а в самой вершине купола была башенка, из которой поднимался дым. Первое же пламя на алтаре Саурон напитал мертвым телом Нимлота, и огонь с треском пожрал Древо; и немало дивились люди, ибо дым, рожденный тем костром, семь дней стоял тучей над всем краем, прежде чем неспешно уплыл на запад.
С тех пор огонь не угасал и дым не таял, ибо мощь Саурона все возрастала, а в храме этом лилась кровь, и совершались пытки, и приносились кровавые жертвы Мелькору, дабы он избавил людей от Смерти. Жертвы они избирали большей частью среди Верных, однако никогда открыто не обвиняли их в непочитании Мелькора, Дарующего Свободу, но скорее в том, что они ненавидят короля и хотят взбунтоваться или что они замышляют против своих сородичей, действуя ядом и ложью. Это обвинения были чаще всего облыжны; но ведь время было ужасное, а ненависть рождает ненависть».
[«Легенда несколько напоминает нуменорские предания о роли Саурона в падении Нуменора. Но это не доказывает, что она целиком выдумана после катастрофы«. И вряд ли она создана во время открытых гонений на Верных. Забавно представить вариант, в котором речь шла о нуменорской литературной антиутопии (возможно, действительно созданной на основе каких-либо древних преданий), появившейся в результате идеологической борьбы между партией короля и партией друзей эльфов, задолго до Саурона. А потом уже пришедший к власти Саурон раскопал эту антиутопию и решил, что раз уж нуменорцы сами заранее всё придумали, то почему бы не устроить им именно это? Говорите, Мелькору поклонялись? Значит, будем поклоняться Мелькору. Кстати, не факт, что Саурон вообще был в курсе того, чем Хозяин занимается на Востоке. Возможно, его не посвящали в подробности, скорее всего, он и сам этим вопросом не особо интересовался. Так что для него нуменорские предания могли стать единственным источником информации — и источником вдохновения.]
Но с какой проблемой столкнулся сам Толкиен? Поклонение Эру в его мире выглядело так:
«Посреди же этого края высилась громадная и крутая гора, называемая Менельтарма, Небесный Столп, а на вершине ее было святилище Эру, открытое всем ветрам. Других храмов и капищ в Нуменоре не было.
Привезли они и семя Келеборна, Белого Древа, что высилось посреди Эрессеа; оно же, в свою очередь, произошло из семени Галатилиона, Древа Туны, подобия Тельпериона, дарованного Йаванной эльдарам в Благословенном Краю. И вот Древо росло и цвело при дворе короля в Арменелосе; Нимлот звалось оно и к вечеру расцветало, наполняя ночь своим благоуханием.
…Живые же все более страстно предавались наслаждению, выдумывая все новые роскошества и забавы: в годы правления потомков Тар–Анкалимона обычай приносить Эру первые плоды был забыт, и нечасто уже приходили люди в Святыню на вершине Менельтармы, в сердце страны».
Эру почитали на открытом воздухе, на высоких местах. Ему приносили в дар первые плоды урожая. Символом верности Творцу и природным Стихиям (валарам) было Дерево. Идея очевидна, связь земли и неба. В тексте у нас есть последовательность свящённых Древ — Телперион, Галатилион, Келеборн, Нимлот, Белое Дерево Гондора. Первые два дерева в этой цепочке были созданы самой Йаванной, повелительницей живой природы; из плода Телпериона родилась Луна, ну и так далее.
(Отсюда характерный момент — ненависть орков к деревьям. Понятно, что по необходимости деревья рубили и гномы, и люди. И эльфы свои корабли тоже не из кораллов строили. Но именно орки стремились целенаправленно уничтожать или калечить деревья, так как для них они были религиозным символом противника.)
Теперь, что касается поклонения Мелькору. В изначальном замысле Мелькор был повелителем пламени (по аналогии с его братьями — Манвэ, Ульмо и Ауле, то есть воздухом, водой и землёй). Первые слуги Мелькора — это балроги, огненные духи. Когда Ауле создал гномов, Йаванна — энтов, а Манвэ — орлов, Мелькор создал огнедышащих драконов. Мелькор любит огонь, это его родная стихия. Людям он являлся в дыму и в пламени. «И тогда он явился снова, как яркое пламя в темноте… И когда мы построили большой дом, он пришел и стал перед троном, и весь дом озарился, словно огнем… Тогда он словно вспыхнул дымным пламенем, и нас опалило жаром«. Мелькор требует, чтобы в его честь возводились большие каменные дома, храмы. Мелькор требует постоянных жертв, даров (очевидно, речь не о «плодах урожая» — и, да, скорее всего, эти жертвы сжигались на алтаре). Мелькор называет себя владыкой мира, творцом Света, звёзд, Солнца и Луны, и требует отречься от поклонения всем другим сущностям, кроме Мелькора. «Тогда в страхе сказали мы, как велел он: Ты наш Владыка, и Тебе одному мы будем служить… Ты — Единый Великий, и мы Твои«.
Мелькор создал среди людей особую жреческую касту, которая претендовала на обладание сакральными знаниями: «Но иных он стал привечать: самых сильных и самых жестоких, и тех, кто чаще всего бывал в Доме. Им он давал дары и знания, которые они хранили в тайне; и они стали могущественными и гордыми, и поработили нас, так что мы не ведали отдыха средь трудов и горестей«. Опять же, подобного института не было ни у эльфов, ни у верных Эру людей.
Всех, кто был несогласен с тем, что Мелькор — истинный владыка неба и земли, убивали за богохульство или приносили в жертву Мелькору, то есть сжигали: «И тогда, боясь, что он услышит их и покарает нас всех, мы стали убивать их, если могли; а тех, кому удалось бежать, мы преследовали; и когда кто-нибудь из них попадал нам в руки, наши повелители, друзья [Мелькора], приказывали отвести их в Дом и сжечь на костре«.
Я думаю, где-то в этот момент Толкиен задумался над тем, что его Мелькор получается какой-то карикатурой на ветхозаветного бога. То есть, представления Толкиена о религии, которую мог бы создать дух зла, чётко ложились на авраамическую модель. Получалось совсем плохо. Например, уничтожение священных деревьев — это классический христианский образ: «Неподалёку от пограничного укрепления франков стояло священное для германцев-язычников дерево — Дуб Донара (Дуб Тора). Бонифаций решился срубить его. Присутствовавшие при этом язычники ожидали гнева своего бога, но, как оказалось, напрасно. Они были поражены тем, как легко пала их святыня«. «Услышав об этом, прп. Трифон решился на подвиг — истребить языческое мольбище. Молитвою и постом он готовил себя к подвигу четыре недели. Затем, взяв святую икону, пошёл к тому месту, где стояла ель. Это было огромное и необычайное широкое дерево, в обхвате две с половиной сажени; ветви её имели четыре сажени длины и даже более. Помолившись перед образом, преподобный возложил его на себя и с молитвой начал рубить топором дерево. При Божией помощи он скоро срубил его. На если висело много предметов, которые язычники приносили в жертву своим богам, — золото, серебро, шелк, полотенца и шкуры зверей. Святой сжег все приношения вместе с деревом«. Заветам Саурона верны.
Да что там деревья — христиане людей жгли. Откуда вообще взялась эта идея, спрашивается? Толкиен, как известно, был верующим католиком. Католики, как религиозная организация, сжигали людей на кострах за недостаточную или неправильную веру в своего бога. Надо ли уточнять, что для людей, верящих в благого Творца — в Эру, которого описывает Толкиен — подобное поведение абсолютно исключено? Но, с точки зрения личной мифологии самого Толкиена, так ведут себя слуги дьявола, когда хотят принести жертву своему повелителю. Получается, что католическая церковь на протяжении целых веков служила не Христу, а его Врагу — Морготу. Начиная с самого верха, с Папы Римского и далее по табели о рангах. Я думаю, что это была настолько неприятная мысль, что Толкиен предпочёл её дальше не копать.